Новые Дебри

Агнес отозвалась невнятно. День был солнечный. Она увидела бы, как блестит на солнце металл грузовиков. И услышала бы вертолет с расстояния многих миль. А сегодня, при низкой облачности, ночь была подходящей для попытки. Если бы облака окутали хребет, как могли предположить Смотрители, их огни оказались бы почти невидимыми. Облака приглушили бы шум вертолета, придали ему сходство с топотом пробегающих где-то поблизости, но невидимых диких лошадей. Или с шорохом какого-то странного жука неподалеку. Удача отвернулась от Смотрителей, когда в облачности образовалась прореха – достаточно большая, чтобы охватить всю поисковую команду и группу внизу, на земле, окутать их чистым прохладным воздухом и открыть окно в звездное небо. Поиски среди ночи означали, что они все тщательно спланировали, но природа, как часто бывало, сыграла против них. Как и они с Джейком, засидевшись допоздна. Вновь что-то промычав, она не стала мешать Джейку развивать его теорию. Ей нравилось, что он пытается понять свой новый мир, пусть даже настолько неправильно. Когда-нибудь в скором времени она объяснит ему про Смотрителей – что они гораздо умнее, чем порой кажутся, и вместе с тем намного могущественнее. И что, несмотря на все попытки Смотрителей провести поиски трупа тайно, на самом деле им незачем скрывать что-либо от Общины. В конечном счете Община не имеет значения. У Общины, как она понимала, нет никакой власти. Ее мать старалась поддерживать добрые отношения со всеми Смотрителями, но, насколько могла судить Агнес, доверия среди них заслуживал только Смотритель Боб. Пока Джейку незачем знать все это. Все перечисленное она сама лишь начинала понимать, а до этого свой мир нравился ей больше. Ошибаясь, Джейк выглядел простодушным, и это вызывало в ней желание оберегать его.

Они медленно шли к костру, она вложила свою мозолистую ладонь в его мягкую руку, уловила его легкий вздох скрытого удовольствия в темноте и, кажется, услышала, как натянулись мышцы от зарождающейся улыбки, потому что слух у нее был настолько острый. Так они добрели до края лагеря, затем разняли руки и разошлись каждый в свою постель: Агнес – рядом с Гленом в виде похрапывающего бугра, Джейк – рядом с Фрэнком, хотя и не в семейной постели. Агнес видела, что постель самого Джейка лежит чуть в стороне, и его вынужденное одиночество слегка опечалило ее. Она вдруг поняла, что еще никогда не расспрашивала Джейка о его семье. А надо было? Она увидела, как Джейк присел, откинул верхнюю шкуру со своей постели и слился с чернотой земли как раз в ту же минуту, как костер погас и выпустил последний дым.

* * *

Они укладывались все утро. Сложили коптильню. Сложили палатку, в которой вялили мясо. Их составные части завернули в мешки из шкур и привязали к поклаже, закрепленной за назначенными носильщиками, которыми в тот день были мама Патти и Линда. «Боевое крещение», – высказалась Линда, взваливая на спину свою ношу. Мама Патти пошатнулась под тяжестью, удивленная, что Агнес подала ей груз так, будто он весил гораздо меньше. Раздали копченое мясо. Драгоценные скребки для шкур, сделанные из костей. Свертки с копчеными костями. Лишние кости зарыли. Дубленые кожи повесили на спины, потому что до полной готовности им еще требовалось время. От каждого, кто нес кожи, исходил густой и гнилостный мускусный запах мозгов, с помощью которых их дубили, и этот запах усиливался под ровно припекающим солнцем, пока они брели сквозь цветущую полынь.

Спустя несколько дней Агнес стало казаться, что она различает следы тропы – тем отчетливее, чем ближе они подходили к знакомой Долине. Тропа была едва заметна, но она видела ее. С тем же успехом тропа могла быть и звериной, однако что-то подсказывало ей, что эту землю размягчили их шлепанцы из оленьей кожи или прежние резиновые подошвы еще давних времен.

Эти места она знала хорошо, хоть никогда и не водила остальных по ним. Знала, что слева земля полого поднимается в сторону пещер, где уединялись они с матерью и Гленом. Что справа, среди потаенных трав, почти появилась на свет ее сестра. Агнес вглядывалась в ту сторону, пока они шли мимо, и вспоминала, как качалась ее мать, присев на корточки и опустив голову, и тот странный момент, когда она подняла блестящий комочек и поцеловала его. Со своего места на возвышении Агнес видела, как мать долгое время просидела на коленях. В полной неподвижности, казалось, несколько часов. Потом мать встала, пнула койота и ушла прочь, а Агнес вернулась в пещеру, куда они с Гленом забрались, чтобы подремать.

Место, где осталась Маделин, поросло мягкой молодой травой, при виде которой Агнес подумала, что прошло, должно быть, около года, но сколько именно, она не знала. Здесь все теряли счет времени. Раньше Агнес не было до него дела, но теперь стало грустно, что никто не отмечает ход времени для ее младшей сестры. Раньше ей не случалось так думать об умерших. А теперь она вела группу в Долину и видела в ней нечто безотрадное, место, где до сих пор ничего не было, хоть она и знала, что на самом деле там всего полно.