Новые правила

Кая ожидала, что он будет пытаться заставить ее изменить решение, и заранее боялась разговора, но все вышло совсем не так. Услышав ее решение, Ган, глазом не моргнул, лишь суховато кивнул и пообещал лично позаботиться о том, чтобы их снарядили в дорогу. Странно, но она почувствовала боль, как будто он обманул ее, – Кая тщетно убеждала себя, что нужно радоваться, что все разрешилось быстро и легко для них обоих. Ведь она решила твердо, уговоры ничего бы не изменили, только причинили бы боль – почему же тогда она чувствовала разочарование? Дедушка наверняка сумел бы объяснить это, как и все на свете, но дедушки больше не было – от него не осталось ничего, кроме хрупкой памяти – ее и Артема – и листов в днище рюкзака… Если эти листы никогда не достигнут адресатов, исчезнет и эта малость.

Кая знала, что Саша и Инга спят в лазарете, но не хотела видеться с ними перед отъездом (хотя Артем зашел попрощаться и довольно долго с ними говорил) – почему-то чувствовала, что старшая сестра не будет ей рада. Она не успела спросить Гана, что именно связывало их с Сашей – было ли это детской влюбленностью или выдумкой, больше не имело значения. С того момента, как она сказала Гану, что решила покинуть княжество, он избегал ее, а когда они сталкивались, говорил отстраненно, будто бы не он на протяжении последних пары недель без устали шутил, задирал, рассказывал истории… Как будто не он почти поцеловал ее.

Артем предлагал дождаться утра, но Кая хотела отправиться в путь немедленно, пока решимость была достаточно тверда. Возможно, дело было не только в Гане. Несмотря на странности, она чувствовала, что Агано подошло бы ей – место, в котором жили веселые, сильные люди под предводительством князя, где детей учили и читать, и владеть оружием. Подводя к воротам Перчинку, тяжело ступавшую по гравию и с тоской оглядывавшуюся на конюшню, Кая с трудом отогнала непрошеную картину: взрослая женщина с гривой огненно-рыжих волос въезжает на коне в ворота Агано и улыбается всаднику рядом. Картина была мучительной, и Кая свирепо зажмурилась, предусмотрительно отвернувшись от Артема. Перчинка тревожно прядала ушами, как будто чувствовала, что покидает родной дом надолго – может быть, навсегда. Кае стало ее жаль, и она погладила лошадь по глянцевитой шее.

– Смотрю, вы уже готовы? – Она обернулась и увидела Тошу, улыбающегося Артему. – Жалко, что уезжаете. Мне интересно было с тобой болтать. Может, еще и вернетесь, а? Как сделаете свое дельце.

– Может быть, – Артем улыбнулся улыбкой человека, по ошибке проглотившего кислое. – Было бы здорово.

– Я то, что ты мне про громоотводы дорогой рассказывал, все позаписывал, – заявил Тоша, и лицо Артема просветлело. – Попробуем такое соорудить – полезная штука.

– Желаю удачи. – Артем неловко улыбнулся. – Если получится вернуться, расскажешь. – Его голос совсем чуть-чуть дрогнул на слове «если», и Кая почувствовала невольную гордость. Любой странник знает, что может не вернуться. Теперь это знал и Артем.

– Не сомневайся. – Тоша не разделял упаднических настроений. – И возвращайся. Такие люди, как ты, всегда пригодятся. Ты не думай, что я все время болтал… Я слушал. И, хотя не все понял, некоторые идеи прям очень, очень хорошие. – Тоша перевел взгляд на Каю и неожиданно подмигнул ей. – Я думаю, что и тебе здесь будут рады, – заговорщически прошептал он и хихикнул.

– Спасибо, – буркнула Кая. Ее хорошее настроение, приподнявшее было голову, снова устало рухнуло вниз.

– Не, серьезно. – Тоша не унимался. Он был совершенно невосприимчив к намекам. – Если ты думаешь, что я не в курсе, так кое-что я…

– Тоша, а хочешь, я тебе еще про громоотводы расскажу? Ну, чтобы все точно вышло, – торопливо вмешался Артем. – Пойдем сядем, это две минуты…

Кая была ему благодарна.

– Эй! – Она обернулась и увидела Гана. Ее сердце резко взлетело, а потом камнем упало вниз – как охотящаяся гарпия. Кая не успела подготовиться к его появлению, потому что не думала, что он придет… Но он был здесь, и вряд ли ради Артема.

– Эй, – отозвалась она. Она не сразу решилась посмотреть Гану в лицо, а посмотрев, ощутила острый укол жалости: он был неестественно спокоен, но бледен. Кажется, он был расстроен куда больше, чем считал нужным показывать.

– Что, собрались? Вас всем обеспечили?

– Угу. – На мгновение, глядя в его зеленые глаза, она почувствовала, что хочет сделать что-то, что все исправит. Сказать, что она передумала и остается в Агано? Сказать, что она вернется? Поцеловать его?

Все было одинаково невозможным. Она не могла остаться. Она не могла обещать, что вернется. И она отказалась от права целовать его.

– Ну… это хорошо. – Кажется, Ган не слишком хорошо продумал, что именно будет делать, когда ее увидит. Впервые за все время с момента их знакомства он не знал, что сказать. Возможно, он пришел в последний момент, не удержался? Сердце у нее стучало так, что казалось, даже дежурные на вышке слышат…

– Что ж, тогда прощай, Кая. Удачи тебе, – он помедлил, а потом пошел прочь.