Новые времена

– Потому что плохие слова тебе нравятся?

– Нет.

– От кого ты услышал «черта с два»?

– От мамы.

Августа задумалась:

– Иногда взрослые женщины, когда взволнованы, говорят неприличные слова. Но это не значит, что их может произносить маленький мальчик.

– Когда я их произносил, я не был маленьким мальчиком. Я был испанцем.

– Однако, согласись, – сохраняя строгость в лице, настаивала Гасси, – у тебя есть пристрастие к плохим словам.

– Мистер Мадиган говорил, что лучше все отрицать.

– Эрнест.

– Да, Гасси.

– Ты считаешь, что человеческие качества мистера Мадигана лучше, чем у нашего настоятеля, мистера Пинка?

– Когда мистер Мадиган говорит, слушать интереснее.

– Разговоры не то же самое, что поучение. Проповедь – не разговоры. К ней полагается прислушиваться со всей серьезностью.

Прибежавший Николас колотил в дверь.

– Дождя уже нет! Я – гулять. Вы идете? – крикнул он и потопал вниз по ступенькам.

– Эрнест, – сказала Гасси, – даешь ли ты твердое обещание не произносить плохих слов?

– Даю, – с жаром сказал он.

Она бросилась вниз вслед за Николасом. Прежде чем ринуться за ней, Эрнест зашел в комнату, где раньше жил Люциус Мадиган. Мальчик выдвинул самый маленький ящик во всем комоде и заглянул внутрь – там лежала стопка полотняных носовых платков. На уголке каждого из них была вышита буква М. Ему запретили их трогать, но теперь он решил взять один платок, потому что из носа немного текло, как это иногда с ним случалось. Он внимательно изучил инициал на уголке. Если перевернуть вверх ногами, M превращалась в W, первую букву его собственной фамилии. Он зашел в комнату сестры и обильно смочил платочек духами из флакона, который миссис Лэси подарила Августе на день рождения. С улицы его звал Николас. Он неслышно сбежал по лестнице. По коридору ковылял малыш Филипп, таща за собой игрушечную лошадку на колесах. Он тут же притопал к Эрнесту.

– Я хочу тоже, – попросил он.

– Нет. Ты еще мал. Я иду гулять.

– Я тоже гулять. Я большой.

– Большой, черт возьми! – сказал Эрнест.

Но малыш не отставал и все цеплялся за Эрнеста.

– Взять Филиппа тоже, – просился он, хватаясь за брата на удивление сильными розовыми ручками.

– Черта с два!

Осознав, какие слова он произнес, Эрнест зажал ладонью рот и выбежал из дома.

Малыш Филипп, посмотрев ему вслед, набрал воздуха и закричал:

– Люси-и! Люси-и! – И начал старательно карабкаться по лестнице вверх.

Люси Синклер прибежала вниз, подхватила его на руки и унесла к себе в комнату. Дело в том, что она обожала мальчика и баловала его изо всех сил. Но из-за своего милого характера, несмотря на все это, он продолжал располагать ее к себе. Среди обитателей дома сам он больше всех любил малютку Альберта. Едва завидев его, Филипп заливался веселым смехом, с восторгом обнимал Альберта и прижимал свое милое личико к пухлым щечкам темнокожего малютки. Если Альберт кричал, Филипп делал вид, что тоже плачет.

Ему был по душе великий беспорядок, царивший в комнате Люси Синклер, где ему разрешалось трогать все, что ни пожелаешь, где он прятался под кровать, когда за ним приходила няня. Это была рослая деревенская девушка, которая постоянно была не в ладах с тремя темнокожими. Помимо задания смотреть за Филиппом, которому она частенько не уделяла должного внимания, у нее были и другие обязанности. Однако ее злило, когда она замечала, что он предпочитает ей темнокожих, и она отпускала ему хлесткую оплеуху, когда он демонстрировал свои предпочтения. Делала она это прямо на глазах у темнокожих, которые принимались ее бранить и даже пытались силой забрать у нее малыша.

Эта девушка, Бесси, и теперь искала его. Когда Филипп услышал, как она идет по коридору и зовет его по имени, он, не теряя ни секунды, забрался к Люси под кровать. Теперь Бесси уже стояла на пороге.

Хорошим манерам она обучена не была, поэтому выпалила:

– Филиппа не видали?

– Нет, я его не видела, – вежливо ответила Люси.

– Держу пари, – сказала девушка, – что он увязался за остальным молодняком на улицу. Сам дурашка, да и те несмышленыши. Промокнут до нитки.

Когда она ушла, Филипп выполз из-под кровати, подбежал к Люси и обнял ее. Он отлично понимал, что она лгала, защищая его.

– Люси-и… Люси-и, – повторял он, обнимая ее. – Дай Филиппу тянучку. – Она положила конфетку ему в рот, и он побежал к окну, посмотреть, как Бесси продолжает его искать.

Теперь в комнату вошел Джерри.

– Я тут думаю про деньги, которые оставил хозяин, – сказал он. – Вы не хотите, госпожа, чтобы я их пересчитал и проверил, все ли целы?

Он направился к ящику, где лежал кошелек.

– Все деньги целы, – закричала Люси, – я только вчера пересчитывала!

Но его было не остановить. Он достал кошелек.

– Госпожа, – воскликнул он в ужасе, – пропало двести долларов. О боже, деньги украли!

– Не надо так возмущаться, – попросила она, – я дала денег Тайту Шерроу за то, что принес письмо, – тихо добавила Люси.

Джерри громко зарыдал.

– Господи помилуй! Что теперь будет! Мы никогда не попадем домой!

– Денег нам вполне хватит, – сказала Люси.