Новый год в октябре

Каждую субботу Прошин взял себе за правило посещение секции каратэ – вспоминал молодость. Секция считалась закрытой, сугубо ведомственной, но тренер – давнишний, еще со школьных лет, приятель – устроил пропуск. В секции кроме зала с татами, гирями и тяжеленными мешками с песком, висевшими на канатах, имелись также бассейн, сауна и батут.

От четырехчасовых занятий он получас громадное удовольствие: мышцы наливались силой, походка становилась пружинистой, легкой, а после сауны тело охватывала истома свежести и здоровья.

Одно было плохо во всех этих физкультразвлечениях – недоставало компаньона, а публика, собиравшаяся в секции и состоящая главным образом из профессионалов, Прошина не привлекала. Созрела идея пригласить Полякова.

Услышав о каратэ и прочих ужасах, тот поначалу отнекивался, но затем, соблазненный бассейном и сауной, согласился.

В секцию он прибыл с ящиком чешского пива; Прошин же, стоявший ныне на здоровых позициях спортсменов, удовлетворился квасом – ледяным, крепким; от него щекотало в носу и наверстывались слезы.

Благодетеля своего он затащил вкушать прелести жизни в ведомственной бане не только из расчета на то, чтобы посидеть за компанию в раскаленном пару голышом; сверхзадачей была докторская. Шло смутное время игры. Бегунов об анализаторе молчал, но можно было надеяться на самое лучшее, в том числе на выигрыш вояжа в Австралию, куда – ох, как стоило отправиться в качестве доктора наук с соответствующим документом... Но главное, что так или иначе работы были свернуты, и помог в этом безусловно Козловский. Парень со странными нравственными ориентирами. Вероятно, мятущийся между праведностью и грехом. Он звонил Прошину накануне, и до Алексея долетело сквозь треск в трубке: «Извини, но вся эта история мне не очень нравится… Часы не подошли… как вернуть…» Прошин, не ответив, хлопнул пальцем по рычагу. И все повторные его звонки перебивались такими же небрежными хлопками. Данный кон игры был сыгран, и теперь предстояло другое: диссертация. А с ней определенно не успевалось, и гипотетические сроки проталкивания ее на ученом совете, рассылка экземпляров по авторитетам и сбор отзывов переваливали далеко за октябрь.

И Прошин возложил надежды на Полякова.

Тот сидел на гладкой струганой скамье, вытирал обильный пот и, постанывая от жары, вливал в себя очередную бутылку пива.