Новый год в октябре

«Достигнутая и поверженная цель…» Прошин застегнул плащ, поправил пряжку пояса и двинулся к двери.

– Куда пошел? Оставайся ночевать, – предложил Глинский хмуро. – Время позднее…

– Я тоже не люблю, когда друзья уходят вечером, – не глядя на него, улыбнулся Прошин. – Но оставлять их ночевать… Утром заспанные физиономии, суета… До завтра!

«Два подлеца пожали друг другу руки и разошлись, – прошептал он в кабине лифта. – Серега скатился вновь… Плевать…».

* * *

– Алексей, – сказала секретарша, не отрываясь от бумаг. – Вам письмо.

И Прошину бросился в глаза узкий голубой конверт с сине–красной авиакаемочкой и пестрой маркой, изображавшей рыбку на фоне коралловых зарослей. Ниже белели буковки: AUSTRALIA.

«Итак…» - подобрался Прошин.

А что «итак»? Осечки быть не могло, и ее не было, и прошлогодняя встреча в гостинице обернулась этим письмом, предлагавшим ему, мистеру Прошину, к октябрю сего года прибыть в страну, где выпускаются марки, изображающие кораллы. Из письма также явствовало, что некто мистер Манчестер уже сидит на чемоданах, вероятно, мечтая увидеть Россию, столь же загадочную для него, как и Австралия для упомянутого мистера Прошина.

Он бережно сложил письмо и сунул его обратно в конверт.

«А вот теперь: итак…» – подумал он.

Следующий акт спектакля был настолько неприятен, что у Прошина не хватало духа даже задуматься, как надлежит его разыграть. Он вытащил из сейфа запылившуюся папочку с заявлением разгромленного конкурента, наотрез отказавшегося от работы за границей, и отправился к самой главной двери НИИ.

Бегунов что–то писал. Прошин молча подошел, сунул письмо ему под руку и сел напротив.

Тот искоса посмотрел на Алексея, взял конверт, спокойно прочитал текст. Лицо его ни на секунду не потеряло равнодушного выражения. Затем письмо отправилось в ящик стола, ящик задвинулся, и Бегунов сухо сказал:

– Поедет Михайлов.

– Поеду я, – отозвался Прошин. – Я поеду. Он закинул ногу на ногу. – Через две недели защита. Защищусь и поеду.

Бегунов презрительно скривил рот.

– Вы поставлены мной командовать? – спросил он.

– Михайлов от поездки отказался, – невозмутимо прибавил Прошин. – Вот его заявление.

Прочтенное заявление смятым комком полетело в корзину.

– Ты плетешь интрижки! – Бегунов встал. – Ты плетешь интрижки, негодяй!

– Зачем так грубо? Михайлов действительно не желает туда ехать, он не знает языка, был только в странах третьего мира… И потом, разве я похож не человека, который…