Новый год в октябре

- Так что твои изречения о биче человечества – красиво, конечно, но слишком уж идеально… - Продолжила Таня. - Вот Андрей, кстати, матерый материалист, рассуждает с полным пониманием обстановки, трезво: надо писать докторскую, становиться зав.отделением, потому как зарплата у меня – милостыня и сижу я на его шее; вообще лентяйка, ничего не добилась… Три пункта его нытья: должность, звание, деньги. Третий пункт основной. Творится с ним чертовщина какая–то… На уме только рубли и валюта с пересчетами туда и сюда. Вычисляет любой свой шаг. И не дай бог, чтобы где–то на копейку не в его пользу! Тогда трагедия.

– Андрюша жаден как таксист, – поддержал ее Прошин. – Ну, а благоговение перед громкими званиями: «доктор наук», «министр», «генерал» – это болезнь. Застарелая, Тань… И больной, как говорится, неоперабелен… Ты уж смирись. Терпение – главная добродетель слабого пола.

– Леша, я не могу с ним. – Она опустила голову, пальцы ее сжались, зябко ссутулились плечи, словно она готовилась произнести то, что хотела сказать давно, но не решалась, не находила сил…

Прошин затаил дыхание. Он понимал, он знал ее слова, пока еще не высказанные слова о том, что она хочет быть с ним, и только с ним, что он нужен ей, что она любит его, что… Давно, как неминуемого выстрела в упор, он боязливо ожидал этих слов и давно научился выбивать у нее оружие, упреждая ее на какой–то миг, но успевая упредить непременно.

– Да брось ты, – сказал он, отправляясь на кухню. – У кого без недостатков? Он хочет тебе добра – это главное. А по сравнению со мной Андрюха не мужик, а ангел.

Мысли его катались, как бильярдные шары:

«Вот оно… Сейчас начнется… Сцена».

Все складывалось совершенно не так, как хотелось. И виноват в этом он сам, желавший разговора с ней, как с человеком, способным помочь в делах ни больше ни меньше как деликатно–служебных, но по дурацкой, смехотворной близорукости не рассмотревший деталей: настроения, места и еще – кем приходится ему этот человек.

«Деловые переговоры с любовницей. Первый раунд! – гоготал Второй, заставляя Прошина холодеть от раздражения. – И где? Ладно бы за столом в кафешке…»

Поджав губы, молча, Прошин выставил на стол бутылку вина, положил коробку конфет, ощущая на себе взгляд Тани – ироничный, тоскливо–сосредоточенный… Он читал ее мысли: «Аксессуары любовного рандеву. Винишко, шоколад…»

Она встала. Прошин замер – сейчас подойдет, обнимет, начнутся мольбы, убеждения, всхлипы… Но нет.