Читаем Новый взгляд на трансперсональную теорию: человеческая духовность с точки зрения соучастия полностью

   7.  Несмотря на свой интерес к восточной мысли (даосизму, йоге, буддизму), Юнг последовательно утверждал, что жителям Запада необходимо создавать собственную йогу, основанную, главным образом, на христианской традиции, и избегать принятия или имитации восточных практик. Как указывают современные комментаторы, на понимание Юнгом восточных доктрин также значительно влияли его собственные психологические теории и неокантианские эпистемологические допущения. О Юнге и Востоке см. Clarke (1994), Coward (1985а), и Meckel & Moore (1992).

   8.  Мне следует здесь добавить, что незадолго до смерти Маслоу выражал многие сомнения в отношении субъективно-опытного и индивидуалистического акцента своих ранних работ. Например, в предисловии к популярному изданию книги «Религии, ценности и пиковые переживания» (1970) — которое было посмертно опубликовано с небольшими изменениями как «Комментарии к книге «Религии, ценности и пиковые переживания» (1971) — Маслоу считает эту книгу «слишком несбалансированной в сторону индивидуализма» и подчёркивает необходимость связывать экспириенциализм с социальным преобразованием. В этом важном эссе он неоднократно предостерегает об опасности увлечения пиковыми переживаниями как таковыми и впадения в субъективно-опытный нарциссизм, который бы превозносил «пиковые переживания… как наилучший или даже единственный путь к знанию, тем самым отвергая все проверки или подтверждения достоверности озарения». Беспокойство Маслоу в отношении потенциальных опасностей чрезмерного акцента на внутреннем опыте, пожалуй, наиболее заметно в его суровой критике раннего экспириенциализма представителей Эсаленского Института, которых он обвинял в антиинтеллектуализме и поглощённости собой, (см. Е. Hoffman, 1988). Таким образом, несмотря на то, что в целом Маслоу было присуще внутреннее и индивидуалистическое понимание духовности, в его поздних работах мы можем наблюдать растущее критическое осознание опасностей субъективно-опытной точки зрения.

   9.  Данная критика сосредоточивается исключительно на субъективно-опытных предпосылках современного понимания трансперсональных феноменов. Однако я должен здесь упомянуть, что определение трансперсонального, как лежащего «за пределами эго» — или «за пределами самости», либо «за пределами личностного», — не лишено своих проблем. Как уже доказывали несколько авторов (Epstein, 1988; Wilber, 1995), приравнивание трансперсонального к сфере за пределами эго без пояснения того, что подразумевается под эго или какие именно компоненты эго превосходятся в трансперсональных феноменах, может вести к глубокому заблуждению. Один из главных источников этого заблуждения состоит в том, что поскольку трансперсональное, по определению, соотносится с персональным, личностным (или транс-эгоическое с эгоическим), то, как переживается и понимается личностное, определяет то, что может считаться трансперсональным. Любому определению трансперсонального, как выходящего за пределы личностного, эго, или самости, должно предшествовать разъяснение того, что подразумевается под личностным, эго или самостью.

В этой связи ещё одно осложнение в добавок к тем, на которые указывают Эпстейн и Уилбер, состоит в том, что самость или личное могут по-разному переживаться и пониматься в разных культурах и традициях (см., например, Marsella, Devos, & Hsu, 1985; Roland, 1988; Shweder, 1991). В попытке предложить более культурно-чувствительное определение трансперсональный антрополог Лафлин (Laughlin, 1994) определяет трансперсональный опыт как «опыт, который ставит под сомнение то, что познаётся как самость». В соответствии с таким определением то, что составляет трансперсональный опыт, может различаться от культуры к культуре. Однако это не полностью решает проблему. И в этом случае определению трансперсонального опыта по-прежнему должно предшествовать ясное понимание того, что имеется в виду под выражением «то, что познаётся как самость» не только в качестве теоретического построения, но и в качестве конкретного переживания в различных культурах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Осмысление моды. Обзор ключевых теорий
Осмысление моды. Обзор ключевых теорий

Задача по осмыслению моды как социального, культурного, экономического или политического феномена лежит в междисциплинарном поле. Для ее решения исследователям приходится использовать самый широкий методологический арсенал и обращаться к разным областям гуманитарного знания. Сборник «Осмысление моды. Обзор ключевых теорий» состоит из статей, в которых под углом зрения этой новой дисциплины анализируются классические работы К. Маркса и З. Фрейда, постмодернистские теории Ж. Бодрийяра, Ж. Дерриды и Ж. Делеза, акторно-сетевая теория Б. Латура и теория политического тела в текстах М. Фуко и Д. Батлер. Каждая из глав, расположенных в хронологическом порядке по году рождения мыслителя, посвящена одной из этих концепций: читатель найдет в них краткое изложение ключевых идей героя, анализ их потенциала и методологических ограничений, а также разбор конкретных кейсов, иллюстрирующих продуктивность того или иного подхода для изучения моды. Среди авторов сборника – Питер Макнил, Эфрат Цеелон, Джоан Энтуисл, Франческа Граната и другие влиятельные исследователи моды.

Коллектив авторов

Философия / Учебная и научная литература / Образование и наука