Новый взгляд на трансперсональную теорию: человеческая духовность с точки зрения соучастия

   13.  Под «Картезианской Тревогой» Бернстайн (Bernstein, 1985) подразумевает «боязнь того, что если мы не можем устанавливать прочное основание для своих утверждений знания, если мы не можем апеллировать к ясным и определённым внеисторическим критериям для принятия решений о том, что истинно и что ложно, что верно и что неверно, то единственной альтернативой становится падение в бездну самоопровергающего релятивизма, «где сойдёт все, что угодно». Как я доказываю в другом месте (Ferrer, 1998а), эта тревога живёт и благоденствует в современных трансперсональных исследованиях, особенно в недавних работах Уилбера (Wilber, 1995, 1996а).

   14.  Заметьте, что Холленбек (Hollenback, 1996) не предлагает какой‑либо разновидности солипсического или проективного психологизма, в которой мистики просто «создают» свои духовные вселенные, используя свою «наделённую полномочиями» способность воображения. Напротив, он полагает, что «уполномоченное» воображение может на самом деле превосходить систему верований мистика и становиться источником новых откровений и творческих духовных прозрений. Работа Холленбека важна не только тем, что в них сформулирован духовный когнитивный механизм (enthemesis), способный объяснять конструктивные элементы мистического познания, но и тем, что она распространяет современное обсуждение мистицизма на паранормальные феномены и духовность коренных народностей. Ещё одно исключение из типичного пренебрежения туземной духовностью в исследованиях мистицизма можно найти в работе Carmody & Carmody (1996).

   15.  Отметьте, что вдобавок к объектам сознания, мы также имеем межличностные отношения не только во внепсихической, но и во внутрипсихической сфере. Например, Фролих (Frochlich, 1993) в своей книге «Интерсубъективность мистика» вслед за Лонерганом предлагает понимать некоторые формы мистицизма с точки зрения «мистической интерсубъективности», то есть как опосредование трансцендентной основы сознания (например, Бога) в непосредственной основе человеческого сознания. По её словам: «Мистический опыт… это не переживание Бога в качестве “объекта” или себя самого в качестве чистого субъекта, а состояние “мистической интерсубъективности”. Это не объективируемое присутствие божественного на уровне своего собственного присутствия».

С другой позиции, Уошберн (Washburn, 1994а, 1994b, 1995) объясняет трансперсональное развитие как, в основном, интерсубъективный процесс (с точки зрения взаимоотношений между эго и Динамической Основой), происходящий во внутрипсихическом пространстве. Поэтому как субъект-объектное (Я — Оно), так и межсубъективное (Я — Ты) различия можно делать и во внепсихическом, и во внутрипсихическом пространствах.

   16.  Левин (Levin, 1988b) справедливо утверждает, что провозглашение объективистских притязаний предаёт трансперсональную ориентацию, поскольку предполагает ту самую картезианскую эпистемологию, от которой она старается освободиться. По мнению Левина, решением может быть формулировка трансперсональных утверждений строго феноменологическим языком (то есть как высказываний, относящихся исключительно к человеческому опыту). На мой взгляд, Левин прав, осуждая объективистский язык в трансперсональных исследованиях, и его статья особенно полезна тем, что она показывает, как трансперсональные феномены делают сомнительными структурные оппозиции между субъектом и объектом. Однако, как должна ясно показывать данная книга, предлагать феноменологию для исправления трансперсональных исследований — это все равно, что прописывать болезнь в качестве лекарства.

   17.  Я думаю, это может относиться к критике Уилбером подхода Грофа к изучению трансперсонального опыта. Согласно Уилберу (1995), работы Грофа «просто описывают монологического субъекта, переживающего монологический опыт: картезианский субъект переживает опыт, видит архетипический образ, испытывает неистовое наслаждение или боль, отождествляется с растениями, переживает выход из тела, заново переживает рождение или, возможно, полностью растворяется». О понимании термина «монологический» у Уилбера см. примечание 9 к главе 3 этой книги.

   18.  Как я доказываю в главе 7, это картезианское понимание духовных феноменов лежит в основе проблем эпистемического опосредования, преследующих современное изучение мистицизма (см., например, Forman, 1990а. 1998а; Gill, 1984, 1989; R. Н. Jones, 1993; Katz, 1978а, 1983а; Perovich, 1985b; Rothberg, 1989, 1990; Short< 1996). Неявное предположение субъект-объектной модели познания естественным образом ведёт к возникновению кантианских вопросов об опосредовании между субъектом и объектом, равно как и о конструировании объектов знания структурами субъективности. Однако, как мы увидим, отказ от этих субъективно-опытных предубеждений приводит к устранению подобных коварных головоломок.