Новый взгляд на трансперсональную теорию: человеческая духовность с точки зрения соучастия

Во-вторых, её тонкое картезианство эффективно способствует нарциссическому присвоению духовных объектов овеществляемым эгоическим субъектом. То есть, духовные события, в которых я участвую, становятся моими переживаниями. Эванс (Evans, 1993) также отмечает связь между картезианством и нарциссизмом. По его мнению, и субъективизм, и объективизм представляют собой взаимодополняющие эпистемологические позиции нарциссических модусов сознания, которые исключают подлинную доступность для других и реальное соучастие в мире и духовных энергиях (22). В то время как в субъективизме мир становится моим опытом мира, в объективизме я, напротив, отступаю на позицию отстранённого наблюдателя, и мир выглядит для меня полностью внешним. Однако, указывает Эванс, «независимо от того, включаю ли я все в себя (субъективизм), или исключаю все (объективизм), я подобен богу в своём одиночестве, своей самодостаточности и своём господстве над вселенной. В одном случае, я господствую, поглощая и включая её в свой опыт. В другом — я господствую, подчиняя её своему интеллекту и своей воле» (стр. 44).

Невозможность интеграции

Вероятно, одной из самых важных задач современной трансперсональной психологии является интеграция трансперсональных феноменов в повседневную жизнь. Например, многие авторы считают неспособность адекватно интегрировать духовные раскрытия потенциальным источником психологических расстройств и духовных патологий (см., например, Bragdon, 1990; Grof & Grof, 1989, 1990; Wilber, 1986). Вдобавок, хотя доступ к трансперсональным состояниям стал более распространённым, их стабилизация и превращение в постоянные характеристики — отмечающие подлинное трансперсональное развитие — продолжают оставаться для трансперсональных психологов фундаментальной проблемой. Это уже осознавал Маслоу (1971), который в конце жизни перенёс акцент в своей работе с изучения пиковых переживаний на то, что он назвал «переживаниями плато», представляющими собой более спокойную, устойчивую и поэтическую реакцию на духовное, нежели пиковые переживания.

Основной вопрос здесь состоит в том, что как часто подчёркивает религиозная литература, задача духовного поиска — не иметь духовные переживания, а укреплять духовное сознание, жить духовной жизнью и соответственно преобразовывать мир. И никогда не будет лишним повторять, что никакое количество духовных переживаний ещё не составляет духовную жизнь. Поэтому важнейшей задачей трансперсональных исследований должна быть разработка не только концептуальной схемы, но и практических предписаний, помогающих превращению преходящих духовных состояний в устойчивое преобразование личности, взаимоотношений и мира.

В этом контексте я полагаю, что субъективно-опытная точка зрения, вместо того, чтобы способствовать этому превращению, создаёт ряд препятствий, которые выливаются в то, что я называю невозможностью интеграции (integrative arrestment). Под невозможностью интеграции я подразумеваю препятствие естественному процессу включения духовных постижений в повседневную жизнь, ведущему к преобразованию личности, взаимоотношений и мира.

Есть, по меньшей мере, две особенности субъективно-опытной точки зрения, которые способствуют блокированию естественной объединяющей силы духовных феноменов. Первой является акцент на индивидуальных внутренних переживаниях (внутрисубъективный редукционизм), который обычно сопровождается пренебрежением другими элементами традиционных духовных путей — этическими обязательствами, общинной жизнью, взаимоотношениями с учителями, серьёзным изучением писаний и так далее (Rothberg, 1993). Однако многие из этих элементов, не имеющих отношения к субъективному опыту, традиционно считаются необходимыми для усвоения духовных прозрений и эффективного продвижения в духовном путешествии. Например, правильное понимание духовных доктрин в большинстве духовных традиций считается необходимым условием для практики медитации и внепонятийного доступа к высшему (23).