Ноздря в ноздрю

—  Я так сильно тебя разочаровал? — спросил я, приподнявшись на локте и глотнув чая.

—  Нет. Как раз наоборот. В этом часть про­блемы.

—  Так есть проблема? Расскажи мне.

Она со вздохом привалилась к стене.

—  Я не могу переехать в Ньюмаркет. С моей ра­ботой я должна жить в Лондоне.

Я облегченно рассмеялся:

—  Я не прошу тебя жить в Ньюмаркете.

—  Ох. — Она помрачнела. — А я думала, что мо­жешь попросить.

—  Безусловно, могу. Но я, скорее всего, перебе­русь в Лондон.

—  Тогда все в порядке. — Она широко улыбну­лась. — Но когда? И что станет с твоим рестораном?

—  Все еще очень неопределенно, и я не хочу, чтобы мои сотрудники об этом знали, но есть планы по открытию нового ресторана в Лондоне еще до конца года.

—  Как здорово! — Она захлопала в ладоши.

—   Если я правильно тебя понимаю, ты готова войти в мою жизнь на постоянной основе? — спро­сил я.

—   Возможно. — Она выскользнула из халата и устроилась рядом со мной.

—  Тогда действительно все хорошо.

* * *

Днем мы доехали на поезде до станции Вирджиния-Уотер. А потом на такси до Смитс-Лауна, где находится «Гвардейский поло-клаб». Мы оба не зна­ли, чего ждать, поэтому выбрали максимально ней­тральную одежду. Каролина — черно-белое платье, которое подчеркивало все достоинства ее фигуры, отчего в поезде многие бросали на нее восхищенные взгляды, и твидовый жакет, отороченный коричне­вым мехом по воротнику и манжетам. Если она и за­хватила с собой охотничий шлем и увеличительное стекло, я не знал, куда она их спрятала. Я же оста­новился на синем блейзере поверх серых фланеле­вых брюк, белой рубашке и галстуке в полоску. Как я полагал, униформе любого уважающего себя офи­цера гвардии, находящегося не при исполнении.

Мы оба приняли решение не надевать зеленые резиновые сапоги, прежде всего потому, что сначала их следовало купить. Да и прогноз погоды улучшал­ся с каждым часом, и обещанный дождь ждали уже не раньше понедельника. Так что я поехал в черных кожаных туфлях, а Каролина — в черных кожаных сапожках на низком каблуке.

Воспитанный в скаковом мире, где малейший физический контакт на дорожке встречался неодоб­рительно, а самое легкое столкновение могло стать причиной проигрыша в судейской комнате, я при­шел в ужас от той грубости, даже насилия, которое царило на поле для поло.

Игрокам разрешалось «наезжать» на противника, даже не владеющего мячом. Сие означало, что игрок направлял своего пони в бок пони противника, да еще помогал себе локтем и коленом, с тем чтобы сбить оппонента с выбранного курса. С этой целью колени игроков закрывались толстыми кожаными накладками. Шпоры вроде бы не разрешалось вса­живать в ногу противника, но у меня создалось ощу­щение, что используются они именно для этого.

Я знал, что цель игры — клюшкой загнать белый мяч между двумя стойками, а сама игра напоминала мне некий гибрид хоккея, крикета и американского футбола, причем все маневры выполнялись верхом на лошади и с высокой скоростью.

Игра эта распаляла как игроков, так и зрителей. На поле постоянно слышались крики игроков, обра­щающихся к судье с требованием наказать одного или поощрить другого. Успев бегло познакомиться с пятьюдесятью страницами правил, я знал, что игра эта более сложная и не ограничивается выездом на поле и закатыванием мяча между стоек. Однако для зрителя никакой сложности она из себя не представ­ляла, поэтому очень скоро нас с Каролиной захва­тил азарт борьбы.

Подходя к трибуне, мы выяснили, что основная ее часть предназначена для членов клуба, а то, что оставалось, — для всех прочих. Мне хотелось по­пасть туда, где находились «члены». Где еще я нашел бы человека, который мог бы компетентно ответить на мои вопросы?

Мы покрутились на автомобильной стоянке для «членов», пока из подъехавшего «Рейнджровера» не вышли пять человек. А уж потом просто пристрои­лись к ним и прошли на трибуну. Я решил не про­воцировать удачу и не пытаться прорваться в «святая святых», двухэтажную Королевскую ложу с балкона­ми и красной крышей.

Не зная, чего ожидать, я не мог сказать, тянули на аншлаг или нет двести пятьдесят, может, триста человек, собравшихся на трибуне. Многие зрители просто припарковали свои автомобили у дальней стороны поля и наблюдали за игрой с крыш. Так что каждый гол приветствовали не только крики, но и хор автомобильных гудков.

К счастью, день выдался отличным, рассеянный солнечный свет даже пригревал, и мы с Каролиной сидели на зеленых пластиковых сиденьях в окруже­нии тех, кто, похоже, лично знал игроков, посколь­ку хватало и приветственных криков, и махания рук с обеих сторон.

Матч в поло делится на периоды, каждый из ко­торых называется «чакка» и длится семь минут. Матч может состоять из четырех, шести и восьми чакк с пятиминутными перерывами между ними. Чуть длиннее только перерыв между первой и вто­рой половиной матча.