Нулевая гипотеза

— Может, и метеорит. Но, думаю, это было что-то другое, — ответила я, с удовлетворением отметив, что всем стало значительно лучше, — падение метеоритов обычно не сопровождается инфразвуком.

— А при чем здесь инфразвук? — спросил уже вполне пришедший в себя Суходольский.

— А при том, что воздействие этого излучения на человека характеризуется сильной головной болью, головокружением и чувством страха, наконец. Плюс совершенно нереальные ощущения, сходные с пространственной дезориентацией, и легкая затуманенность зрения. В медицине совокупность этих симптомов называют сенестопатией[6]. Ну что, я все перечислила или нет?

— Меня еще сильно тошнит, — промычала Марианна и, отвернувшись и опершись рукой о березу, сломалась пополам, не в силах больше сдерживать рвоту.

— Так что, господа, мы все попали под воздействие сильного инфразвука, пока неизвестного нам источника. Для справки: как я уже говорила, воздействие инфрашума на человека вызывает утомление, головную боль, головокружение. Но это еще не все. Инфразвук силой свыше 150 дБ совершенно непереносим человеком, а при воздействии с силой более 180 дБ наступает смерть вследствие разрыва легочных альвеол. Также может наблюдаться значительное затруднение дыхания, связанное с вибрацией грудной клетки. А также тошнота как следствие раздражения рецепторов внутренних органов. Расстройства терморегуляции, то бишь возникновение озноба и даже неудержимой дрожи, а также серьезные нарушения зрительного восприятия. А теперь скажи нам, Темир, что в тайге может сгенерировать такой мощный импульс инфразвука?

По тому, как замешкался наш друг, стало понятно, что он что-то знает. Целая гамма самых противоречивых чувств отразилась на лице Темира, прежде чем он наконец выдавил из себя:

— Золотая Баба.

Сказать, что я удивилась — значит не сказать ничего. Пожалуй, я испытала шок не меньший, чем от самого инфразвука.

* * *

Утром мы продолжили путь. Нам то и дело стали попадаться трупы животных. Мертвые лисицы, бурундуки, зайцы, барсуки, ежи, хорьки, тушканчик и даже одна рысь. Беспомощно вытянув лапы, она лежала на боку под огромной лиственницей. Из ушей и носа у нее еще текла кровь. Мое предположение о наличии где-то рядом мощного источника инфразвука таким образом полностью подтвердилось. Причем, судя по расположению останков несчастных животных, мы шли прямо в то место, где несколько часов назад работал мощный источник инфразвука. В техногенном характере произошедшего лично я не сомневалась, а потому по максимуму использовала импровизированные средства защиты органов слуха и головы от губительного воздействия инфразвука. Поскольку специальных наушников, как и специальных гермошлемов у нас по понятным причинам не было, я постаралась обезопасить наш отряд, используя подручные перевязочные средства — марлю и бинты из аптечки. Из них я сделала противошумные вкладыши в уши и соорудила некое подобие гермошлемов, наложив толстые повязки на головы своих друзей. Смотрелись мы в таком виде, конечно, довольно комично, но никто даже не улыбнулся. Всем было не до смеха.

Темир, изучив какую-то лужицу с водой под сломанной березовой веткой и найдя ее очень информативной, сделал вывод, что до нашей цели менее суток пути. То ли преследуемые по какой-то причине снизили темп движения, то ли мы шли намного быстрее. Я подумала, что на самом деле причина кроется, скорее всего, в ночном происшествии, хотя нельзя было сбрасывать со счетов и вертолеты, которые вели розыск с воздуха и бороздили небо с завидной периодичностью, примерно каждые полчаса с грохотом пролетая над нами. Во всяком случае, такая динамика не могла нас не радовать. Особенно Суходольского, который все чаще отставал — поврежденная лодыжка давала о себе знать с каждым пройденным километром все сильнее.

* * *

— Монументум Дева Златум, — только и сумела я выдавить из себя, замерев в каком-то языческом восхищении, близком к настоящему экстазу.

— Что ты сказала? — шепотом прохрипел сзади Суходольский мгновенно севшим голосом.

— Да это же она! — воскликнул в полный голос Темир. — Академгородок! Языческий идол, которого изобразил на своей известной карте пустынной Сибири средневековый картограф Меркатор. Такого просто не может быть!

Мы осторожно приблизились к тускло мерцающему в глубине пещеры золотому языческому идолу. Он был ростом со взрослого человека и восседал на высокой глыбе красного гранита, прижимая левой рукой к большой груди золотого младенца. Казалось, ребенок сидит на огромном круглом животе Золотой Бабы. Большие, чуть раскосые глаза ярко горели рубинами необыкновенной чистоты на изрезанном морщинами старческом лице. Золотые космы волнами спадали до колен, полностью закрывая покатые плечи божества.