Нулевая гипотеза

— Стоп, — промычал Темир, и мы беспорядочно, как кегли в кегельбане, попадали на пушистый и влажный от утренней росы мох. Только тяжело перевернувшись на спину и взглянув на ясное голубое небо, я поняла, что уже совсем рассвело. Интересно, сколько мы бежали без передышки? Чтобы посмотреть на часы, нужно было каким-то образом вытащить руку из-под спины Суходольского, который лежал рядом. Я пригляделась: на его руке всего в полуметре от меня весело блестел циферблат. Я прищурилась. Ого! Половина шестого. Значит, мы бежали минимум три часа? Даже Михаил со своей больной ногой. Нужно срочно осмотреть его. Но сначала в туалет. Долой все клятвы Гиппократа! Мой мочевой пузырь, не считаясь с форс-мажором, требовал срочного опорожнения. Я попыталась встать. Тяжелые, будто налитые свинцом ноги казались чужими и отказывались выполнять даже самые простые команды. Тогда я со стоном перевернулась на живот и, кое-как привстав на колени, отползла за ближайший куст бузины. Покрутила головой, оценивая обстановку. Вокруг все было спокойно, но вдруг я явственно почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Сделав вид, что собираюсь присесть по нужде, я отбросила ногой сухую ветку, потом расстегнула молнию на куртке и, лениво позевывая, осторожно огляделась. И замерла на месте. Нет, не почудилось, точно. Не знаю как, но я сразу поняла что это «она», а не «он». Неизвестное мне существо невысокого, не более метра, роста стояло в стороне от меня метрах в трех и, как мне показалось, с интересом разглядывала непрошеную гостью. Ее спутанные седые космы с вплетенными меж прядей длинными пучками мокрых водорослей и торчащими в разные стороны клочьями тины и мха неопрятной копной спадали до самой земли. Пронзительный и в тоже время завораживающий взгляд зеленых, бездонно-глубоких и неожиданно молодых глаз. В них-то и угадывался безошибочно некий непонятный интерес к моей персоне. В какой-то момент мне показалось, что нечто большое и темное мелькнуло между деревьями. Уж не леший ли это спешил на помощь своей подруге? Я лишь на мгновение отвела взгляд, и неизвестное существо исчезло без следа…

— Ростова! — недовольный окрик Суходольского вернул меня к действительности, — ты долго там намерена заседать? Или ты уснула? Мы только тебя ждем.

Забыв, зачем я пришла сюда, я натянула как пришлось штаны и, раздвинув густые ветки бузины, вернулась к своим.

— Пока ты там заседала, у нас появились плохие и очень плохие новости.

«Зря я так волновалась за Суходольского, судя по всему, он в полном порядке», — подумала я, глядя на его довольную рожу.

— Наташа, у нас вышел из строя спутниковый телефон. Ума не приложу, как это могло получиться. Посмотри, может, хотя бы твой трекер жив, — виновато проговорил Темир.

— Увы, — развела я руками, бросив на траву черную коробочку спутникового устройства, — трекер тоже сдох.

— Сейчас я посмотрю, — вскочил Суходольский, доставая из набедренного кармана складной швейцарский нож с многочисленными миниатюрными инструментами.

Трех минут хватило, чтобы убедиться — внутренности обоих устройств, микросхемы, странным образом выгорели, расплавившись и спекшись в черный комок. Как это произошло, оставалось только гадать.

— Странно, — пробормотал Темир, заглядывая Суходольскому через плечо, — корпуса телефонов целые, а внутри — утиль…

— Ты хоть знаешь, в каком направлении нам идти? — заикаясь от страха, спросила Марианна.

— История, конечно, неприятная, но вполне, как мне думается, поправимая. Сейчас сориентируемся по стволам деревьев и двинем дальше. — С этими словами Темир опустился на корточки и стал сосредоточенно ковырять мох у ствола огромной лиственницы.

— Ну-ну, бог в помощь. — Суходольский без энтузиазма пнул ногой кочку мха и, закурив, уселся рядом со мной.

Часть третья Стеклянный самолет

Москва, Центральный аэродром, август 1937

— От винта!

Моноплан, в котором безошибочно угадывались очертания всем известного У-2, медленно начал свой разгон. Капитан Кутуля хорошо видел, как маленький самолет, неестественно ярко блестящий на солнце плоскостями, стал разгоняться по взлетной полосе. Его контур в мареве августовской жары, и без того искаженный большим расстоянием, начал медленно таять и совершенно неожиданно пропал. Нет, все остальное осталось на своих привычных местах — и поле аэродрома, и покачивающиеся вдалеке кроны пыльных тополей, и даже аспидно-черная поверхность взлетной-посадочной полосы. Но непривычно блестящий на солнце серебристый самолетик исчез! Тут же два тупоносых истребителя И-16 стремительно взмыли в безоблачное голубое небо. Но как они ни метались из стороны в сторону, обнаружить цель им не удавалось. Примерно через 30 минут они приземлились, и их пилоты, сдвинув назад прозрачные плексигласовые фонари кабин, легко соскочили на крыло и, спрыгнув на землю и придерживая на бегу планшетки, подбежали с докладом к большой группе штатских, стоящих в тени под деревянным навесом на самом краю взлетного поля.