Нулевая гипотеза

— Темир, алмазы! — не своим голосом крикнула я.

Темир на коленях дополз до печи, с трудом, с третьей попытки, открыл поддувало и достал перемазанные в саже деревянные футляры. Увидев целые и не нарушенные сургучные печати, я облегченно выдохнула и сказала:

— Займись Марианной.

На непослушных, подгибающихся на каждом шагу ногах я вышла во двор и увидела сидящего на скамейке и привалившегося спиной к стене Суходольского. Пара сильных пощечин быстро привела его в чувство, и он, тряся головой, ошалело посмотрел на меня.

— Просыпайся! — крикнула я ему на ухо, но голос предательски дрогнул и сорвался на визг.

* * *

— За Маришу я их порву! — свирепо орал Суходольский, мечась по комнате, глядя на девушку, которая, завернувшись в плед, маленькими глоточками пила горячий чай, лязгая о край кружки зубами.

— И что ты им предъявишь? — устало спросила я. — Они скажут, что мы влезли в их дом, с оружием в руках. По нам же не видно, сотрудники мы правоохранительных органов или нет. Удостоверений мы им не предъявляли. Вот они и обезвредили непрошеных гостей. Причем деликатненько так. Ни у кого из нас не осталось ни единого следа от ударов.

— А Мариша? — продолжал гнуть свою линию Михаил, кивнув на девушку, которая, допив наконец свой чай, с безучастным видом глядя в одну точку, продолжала сидеть за столом.

— А Мариша, они скажут, согласилась сама, и все было по обоюдному согласию. Тем паче я осмотрела Марианну и могу с уверенностью сказать, что никаких следов изнасилования на ней не найдут. Их просто нет. Конечно, у меня самой руки чешутся. Но мы не можем бросить выполнение задания и гоняться за ними по всему Алтаю.

— Но ничего. Земля круглая, бог даст — свидимся, — тихо и зло сказал Темир.

— Я думаю… — начала было я и замолчала, тупо глядя на открытое окно. Это было уже слишком. Не тайга, а проходной двор какой-то. Из-за шевелящейся на ветерке занавески торчал самый настоящий ствол карабина. Чтобы до конца оценить ситуацию, мне понадобилась доля секунды. Резко выбросив руку вперед, я ударила по стволу снизу вверх. Оглушительно грохнул выстрел. Почувствовав, как пуля прошла совсем рядом с моей щекой, я перехватила ствол ближе к ложу и изо всех сил дернула его на себя. Не удержавшись на ногах, я вместе с винтовкой покатилась по полу. Суходольский с ревом выпрыгнул в окно и через минуту втолкнул в горницу субтильного старичка. Ловким движением освободив пленника от брезентового рюкзака, а заодно и от поясного ремня, на котором висели патронташ и охотничий нож в ножнах, которые тяжело упали на пол, Суходольский развернул старика спиной к себе и рявкнул:

— Руки в гору! — Он быстро и профессионально обыскал пленника, бросив на стол сотовый телефон, портсигар, зажигалку и связку ключей. После этой нехитрой процедуры Михаил схватил его за шкирку и, швырнув худое тщедушное тело на жалобно скрипнувший стул, замахнулся для удара.

— Стоять! — не своим голосом заорала я, выбираясь из-под стола, краем глаза заметив, что пудовый кулак Суходольского остановился буквально в сантиметре от зажмурившегося и втянувшего голову в плечи старикашки. Его седая, клочьями торчащая бородка мелко дрожала вместе с безвольным подбородком, редкие прокуренные зубы выдавали громкую дробь, а острые худые плечи были подняты и походили на общипанные крылья старого грифа.

Я наконец поднялась с пола и, поставив трофейную винтовку подальше в угол, кивнула Темиру:

— Проверь телефон!

— Вот черт! — воскликнул Темир. — Сети нет!

— Понятно, — ответила я и, чертыхнувшись про себя, развернулась к пленнику: — Вы кто, уважаемый?

— Лесничий, а вы? — Дрожа от страха, дед поднял правую руку, загораживаясь от меня и, по-видимому, ожидая удара.

Я молча взяла со стола свое удостоверение и, раскрыв его, поднесла к прищуренным, начинающим слезиться глазам пленника.

Шевеля бледными бескровными губами, старикан пытался прочитать написанное в ксиве[13], но видно, у него плохо получалось и только тут я заметила, что держу удостоверение вверх ногами. Чертыхнувшись, я исправила ошибку. И лесник стал быстро, прямо на глазах, приходить в себя.

— Фу, ну и напугали вы меня, черти, — скрипучим голосом произнес он наконец и попытался встать со стула, но тяжелая рука Суходольского припечатала его обратно.

— Не торопись, папаша, — свирепо сверкая глазами, прошипел Михаил, — разговор с тобой только начинается. — Где твои дружки? Отвечай быстро!

— Ка-к-кие дру-ж-ки? — заикаясь и боязливо косясь на кулаки Михаила, спросил дед.

— Мордовороты, которые у тебя тут по ночам тусуются!

— Чт-то дел-лают?

— Не лепи нам горбатого, дед! А то я за себя не отвечаю! Сейчас вызову вертолет со спецназом, и они тут все перевернут! А тебя в Лефортово доставлю с ветерком. Там долго возиться не будут, быстро ребра пересчитают. Понял?

— Подожди, — вмешалась я, видя, что старикан находится на грани обморока, — как вас зовут?

— Виталий Степанович.