Нужна ли нам литература?

Авторъ характеристикъ литературныхъ мнній (Встникъ Европы, апрль), движимый желаніемъ оправдать Гоголя въ томъ что онъ оказывается ниже Пыпинскихъ воззрній, складываетъ всю вину на Пушкина. Пушкинъ и его друзья виноваты въ томъ что Гоголь вышелъ въ своихъ произведеніяхъ недостаточно либераленъ; они привили ему консервативныя идеи своего кружка, поставили его въ близкія отношенія къ высшимъ сферамъ и подтолкнули издать Выбранныя мста изъ переписки съ друзьями. – «Онъ (Гоголь) считаетъ Пушкина своимъ учителемъ, горестно замчаетъ г. Пыпинъ; – его друзья – люди Пушкинскаго круга; среди ихъ онъ проводитъ свою жизнь; они считаютъ его своимъ – но тмъ не мене его дло выходитъ изъ ихъ умственнаго и общественнаго горизонта; поэтому самъ Гоголь, привыкшій смотрть ихъ глазами, и могъ не уразумть вполн того смысла какой имли его произведенія для общественнаго развитія. Въ своихъ теоретическихъ понятіяхъ Гоголь отчасти сохранялъ простыя патріархальныя традиціи, отчасти заимствовалъ взгляды Пушкинскаго круга, но въ своемъ творчеств онъ уже былъ человкомъ новаго историческаго слоя. Его друзья изъ Пушкинскаго круга на первыхъ порахъ поняли высокій поэтическій талантъ Гоголя и его художественную силу – но они не поняли общественнаго значенія его произведеній, и потомъ отступились отъ нихъ, когда сдлалось ясно ихъ дйствіе на общество.»

Итакъ, Пушкинъ и друзья его, привтствовавъ художественное достоинство первыхъ произведеній Гоголя, отступились отъ него, когда обнаружилось дйствіе его сатиры на общество. Замчательно что объ этомъ знаетъ одинъ г. Пыпинъ, самъ же Гоголь не только никогда не подозрвалъ отступничества Пушкина, но считалъ его всегда лучшимъ своимъ другомъ, лучшимъ наслажденіемъ своей жизни. По полученіи извстіи о смерти Пушкина, онъ писалъ къ Плетневу. «Никакой всти нельзя было получить хуже изъ Россіи. Все наслажденіе моей жизни, все мое высшее наслажденіе исчезло вмст съ нимъ. Ничего не предпринималъ я безъ его совта. Ни одна строка не писалась безъ того чтобъ я не воображалъ его предъ собою. Что скажетъ онъ, что замтитъ онъ, чемъ изречетъ неразрушимое и вчное одобреніе свое – вотъ что меня только занимало и одушевляло мои силы.» Вотъ какія чувства питалъ Гоголь къ Пушкину до послднихъ дней своей жизни, и надо много просвщеннаго бездушія, чтобы не понять этихъ отношеній великаго художника къ не мене великому учителю и другу.

Съ другой стороны, мы имемъ свидтельство что и Пушкинъ вовсе не ограничился привтствіемъ первыхъ опытовъ Гоголя, но слдилъ съ любовью и надеждой за его развивающимся талантомъ и поддерживалъ его литературную репутацію не только какъ другъ, но и какъ журналистъ. Извстно что въ Современник Пушкинъ помстилъ чрезвычайно лестный отзывъ о Гогол, по поводу втораго изданія Вечеровъ на хутор и высказалъ большія надежды на счетъ будущаго развитія его дарованія. «Онъ съ тхъ поръ непрестанно развивался и совершенствовался, говорится тамъ объ автор Вечеровъ. – Онъ издалъ Арабески, гд находится его Невскій проспектъ, самое полное изъ его произведеній. Вслдъ за тмъ явился Миргородъ, гд съ жадностью вс прочли и Старосвтскихъ помщиковъ, эту шутливую, трогательную идиллію, которая заставляетъ васъ смяться сквозь слезы грусти и умиленія, и Тараса Бульбу, коего начало достойно Вальтеръ-Скотта. Гоголь идетъ еще впередъ. Желаемъ и надемся имть часто случай говорить о немъ въ нашемъ журнал.» Это было высказано въ Современник мене чмъ за годъ до смерти Пушкина, когда великому поэту были уже знакомы въ рукописи и Ревизоръ, и нкоторыя главы изъ перваго тома Мертвыхъ душъ – слдовательно когда общественный характеръ произведеній Гоголя и значеніе его сатиры опредлились для Пушкина вполн.