Нужна ли нам литература?

Г. Пыпинъ, толкуя о Гоголевскихъ произведеніяхъ общественнаго значенія, безъ сомннія иметъ въ виду именно Ревизоръ и Мертвыя души. Отъ этихъ-то произведеній отшатнулись, по его свидтельству, Пушкинъ и его кружокъ. Между тмъ кому не извстно что именно Ревизоръ и Мертвыя души обязаны Пушкину своимъ происхожденіемъ, что оба эти сюжета даны Гоголю Пушкинымъ, и что именно Пушкинъ, а ни кто другой, постоянно убждалъ Гоголя перейти отъ легкихъ разказовъ и бытовыхъ очерковъ къ произведеніямъ боле серіознымъ и зрлымъ, то-есть такимъ за которыми г. Пыпинъ признаетъ общественное значеніе. Напомнимъ хотя-бы слдующія слова Гоголя въ одной изъ его записокъ. …Но Пушкинъ заставилъ меня взглянуть на дло серіозно. Онъ уже давно склонялъ меня приняться за большое сочиненіе, и наконецъ, одинъ разъ, посл того какъ я ему прочелъ одно небольшое изображеніе небольшой сцены, но которое, однакожь, поразило его больше всего мной прежде читаннаго, онъ мн сказалъ: «какъ съ этою способностью угадывать человка и нсколькими чертами выставлять его вдругъ всего, какъ живаго, съ этою способностью, не приняться за большое сочиненіе: это просто грхъ!» – Вслдъ за этимъ началъ онъ представлять мн слабое мое сложеніе, мои недуги, которые могутъ прекратить мою жизнь рано; привелъ мн въ примръ Сервантеса, который хотя и написалъ нсколько очень замчательныхъ и хорошихъ повстей, но если-бы не принялся за Донъ-Кихота, никогда бы не занялъ того мста которое занимаетъ теперь между писателями; и въ заключеніе всего отдалъ мн свой собственный сюжетъ, изъ котораго онъ хотлъ сдлать самъ что-то въ род поэмы, котораго, по словамъ его, онъ бы не отдалъ никому другому; это былъ сюжетъ Мертвыхъ душъ (мысль Ревизора принадлежитъ также ему).

Приведенныя указанія, мы надемся, достаточно опровергаютъ увренія г. Пыпина о какомъ-то зловщемъ вліяніи Пушкина на Гоголя; не боле состоятельно и его мнніе о дурномъ вліяніи Пушкинскаго кружка. Объ этомъ кружк г. Пыпинъ отзывается съ крайнею язвительностью; онъ старается набросить на него какую-то придворную ливрею, которая, по мннію его, мшала какъ самому Пушкину, такъ и друзьямъ его относиться съ живымъ сочувствіемъ къ общественнымъ интересамъ. «Посл Пушкина, говоритъ онъ, его кружокъ еще мене заботился объ этихъ сочувствіяхъ, считая что литература въ ихъ смысл, чисто поэтическая, совершенно консервативная, и есть настоящая литература, что другой не должно быть, или она будетъ извращеніемъ ея здравыхъ началъ. Такимъ образомъ, теорія чистаго искусства сходилась съ практическимъ отвращеніемъ кружка къ критик дйствительности, а съ другой стороны, это нерасположеніе къ критик становилось необходимостью для членовъ кружка по ихъ связямъ въ высшемъ кругу, при двор.» – Въ тридцатыхъ, а еще боле въ сороковыхъ годахъ – говоритъ г. Пыпинъ въ другомъ мст – друзья Пушкина, ставшіе друзьями и покровителями Гоголя, были люди довольно высоко поставленные, вполн или отчасти придворные…. Литературные интересы принимали въ этихъ условіяхъ совсмъ особый характеръ: онъ сообщился вскор и Гоголю. Кружокъ все боле и боле удалялся отъ главнаго теченія литературы. При Пушкин – это начиналось враждой къ Полевому, къ Надеждину; въ сороковыхъ годахъ это окончилось враждой къ Блинскому и всмъ писателямъ его направленія.»

Такимъ образомъ г. Пыпинъ различаетъ въ умственныхъ движеніяхъ тридцатыхъ и сороковыхъ годовъ обособившуюся литературу Пушкинскаго кружка, и подл нея какое-то главное теченіе литературы… Друзья Пушкина, одтые въ придворную ливрею, будто бы отстранились отъ этого «главнаго теченія», и не только отстранились, не и преисполнились злобы и ненависти къ нему. На чемъ же основываетъ г. Пыпинъ свое мнніе объ уединенномъ положеніи Пушкинскаго кружка, и въ особенности о томъ что не Пушкинская литература представляла главное литературное теченіе?

Здсь очевидно авторъ «характеристикъ» впалъ въ то самое недоразумніе на которое мы указывали въ начал этой статьи, говоря о смшеніи понятій. литературы и журнализма. Г. Пыпинъ чувствуетъ что съ конца тридцатыхъ годовъ народилось новое явленіе, представленное въ то время Полевымъ, Надеждинымъ и наконецъ Блинскимъ, что это новое явленіе выдлилось изъ старой литературы, но не въ состояніи понять что выдлившись, оно могло существовать совершенно независимо отъ литературы художественной и поэтической, нисколько не замняя ея собою и даже вовсе не становясь во враждебное къ ней отношеніе. Г. Пыпинъ очевидно не понимаетъ что журнализмъ вовсе не есть усовершенствованная литература, а напротивъ низшее, служебное орудіе общественныхъ интересовъ и потребностей. Мы еще вернемся къ этому недоразумнію, а теперь обратимся къ отношеніямъ Пушкинскаго кружка къ Гоголю, какъ ихъ понимаетъ г. Пыпинъ.