Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Лю Синь проснулся с первыми лучами солнца, и только тогда Тан Цзэмин закрыл глаза, притворяясь спящим. Аккуратно выбравшись и накрыв мальчика его же халатом, юноша вышел из дома, не замечая благодарный взгляд синих глаз вслед.

Уже вечером, вернувшись из кузницы Гу Юшэна после тренировки, Тан Цзэмин увидел несколько подростков, снующих по их двору с ивовыми брусьями. Размахивая руками, Лю Синь показывал им, где именно нужно заделать крышу.

Видя, как юноша отдает серебряные монеты – целое состояние по меркам этого города, – Тан Цзэмин не мог поверить глазам. Ему не верилось, что кто-то, работая целыми днями, готов расстаться со своими деньгами лишь для того, чтобы он не спал под дождем, хотя мог бы просто отправить его на улицу под хлипкий навес.

Тан Цзэмин опустил голову, переводя дыхание и чувствуя тепло в груди. За всю его жизнь никто и никогда не делал для него ничего подобного.

– О, Цзэмин, ты вернулся? – крикнул с крыльца Лю Синь. – Помоги-ка мне с этим!

Тан Цзэмин быстро помчался в дом, готовый сделать все, что бы ему ни поручили.

Упершись в стену лбом, он с силой зажмурился, больше всего на свете желая оказаться по ту сторону и снова почувствовать тепло. Тан Цзэмин пролежал так почти до утра, вслушиваясь в тихое дыхание Лю Синя, как вдруг уловил знакомые задушенные хрипы.

Мигом подскочив, он ринулся в соседнюю комнату.

Лю Синь лежал на кровати, нервно сжимая кулаки и мотая головой, словно что-то отгонял. Подойдя ближе, Тан Цзэмин сел на краю и, прикоснувшись к волосам юноши, принялся тихо напевать одним им известную мелодию. Мальчик не знал почему, но только услышав знакомый мотив, они оба успокаивались, как бы страшно им ни было.

Слушая, как дыхание Лю Синя постепенно выравнивается, Тан Цзэмин продолжал тихо напевать, как вдруг услышал тихий голос позади:

– Я сказал тебе, что ты не можешь больше спать вместе с ним в одной постели.

Тан Цзэмин тут же прикрыл плечи Лю Синя, который был в одном исподнем, одеялом. Оглянувшись, он впился в незваного гостя немигающим взглядом:

– Что вы делаете в комнате моего ифу так поздно?

Гу Юшэн, стоящий в дверях, не сводил с него глаз.

– Вообще-то, сначала я зашел в твою комнату перед отъездом, но не нашел тебя там.

Тан Цзэмин почувствовал раздражение и, понизив голос, ответил:

– Вы говорите о приличиях, однако не постеснялись войти в комнату ифу без разрешения. Даже если я нахожусь здесь, у вас нет никакого права входить сюда, пока он спит.

И без того темные глаза Гу Юшэна, казалось, окончательно почернели.

– Как ты разговариваешь со старшими?

– Если ифу скажет мне уйти – я уйду, но вы не можете вмешиваться в наши дела.

Гу Юшэн молчал некоторое время, обводя комнату взглядом, после чего усмехнулся:

– Твой язык становится длиннее день ото дня, парень. Сяо Вэнь неплохо тебя обучил.

– Это не его заслуга. – Тан Цзэмин отвернулся, поправляя одеяло.

Увидев, что Лю Синь окончательно успокоился, он встал с кровати, не давая мужчине повода задерживаться, и вышел сам, плотно закрыв за собой двери.

– Зачем вы искали меня? – спросил Тан Цзэмин, выходя в зал.

– Хотел напомнить тебе, чтобы ты не забывал о тренировках в эти дни. – Гу Юшэн выудил из-за пазухи ключ от тренировочного павильона. – Ты можешь приходить туда, но помни, – он внимательно посмотрел на мальчика, – Лю Синь не должен знать.

Тан Цзэмин некоторое время смотрел на него в ответ, после чего схватил ключ. Затем развернулся и направился на кухню, чтобы приготовить завтрак.

Днем Лю Синь и Сяо Вэнь работали над вытяжкой опия для создания анестезирующего средства. Лю Синь скрупулезно записывал весь порядок действий, на что Сяо Вэнь усмехнулся:

– Даже я в свои годы не вел столь подробных записей. – Видя, как Лю Синь улыбнулся, не поднимая глаз, он спросил: – Ты хочешь стать лекарем?

Лю Синь помолчал некоторое время, прежде чем ответить:

– Я не думал об этом, травы и снадобья мне более по душе. На лекарях слишком большая ответственность за жизни. Я боюсь допустить ошибку.

«Резать кого-то? Нет, спасибо», – содрогнулся Лю Синь.

Сяо Вэнь опустил склянку с коробочками снотворного мака и кивнул:

– Этому не обучиться за пару лет. Возможно, через некоторое время я возьмусь за твое обучение и в этом деле. На изучение одних только жизненно важных точек у меня в свое время ушел не один год.

Лю Синь кивнул, вспоминая, как несколько раз помогал Сяо Вэню, когда к тому приносили больных. Лекарь уверенно обращался с острыми инструментами, которые у самого Лю Синя вызывали лишь тошноту и мороз по коже. Юноша понимал, что вряд ли когда-нибудь сможет освоить столь тонкое и ответственное мастерство. Если с вправлением костей и вывихов он как-нибудь справится, то с вскрытием брюшной полости или нарывов – вряд ли.