Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

– Помнишь ту тварь, которая напала на тебя на горе, приняв облик Лю Синя? – спросил он, прогоняя воспоминания. Увидев кивок Тан Цзэмина, он продолжил: – Больше не совершай таких ошибок. Та марионетка хотела оторвать от твоей души клок, ты ведь чувствовал жар в груди?

– Словно углями жгло, – подтвердил Тан Цзэмин.

– Они всегда нападают внезапно, застают врасплох, – сказал Цзин и отпил вина. – В будущем, когда сила твоего духовного корня проявит себя, тебе предстоит освоить техники, защищающие душу от вторжения и помогающие сокрыть силы. Ты не должен допускать ошибок, которые допустили мы все.

Тан Цзэмин долгое время молчал, размышляя над тем, стоит ли рассказывать ему о своих способностях. Внимательно посмотрев на Цзина, он глубоко вздохнул, в конечном счете решив довериться ему, уже наперед зная, что, в отличие от Гу Юшэна, тот не посмотрит на него свысока.

– На самом деле мои силы… – Тан Цзэмин перевел взгляд на низенький стол, где стояла чаша с водой, – уже проявили себя.

Несколько капель взмыли вверх и зависли между мужчиной и мальчиком.

Цзин распахнул глаза, с ужасом взирая на воду несколько долгих мгновений. После чего откинул свою чарку и резко повернулся к Тан Цзэмину, осторожно обхватил его запястье и к чему-то прислушался.

Капли упали на землю между ними.

– Ты помнишь свое детство? – спросил Цзин, глядя на мальчика во все глаза.

Тан Цзэмин отрицательно покачал головой.

– До Цайцюнь – ничего.

Цзин, немного прищурив глаза, еще некоторое время держал его за запястье. Затем отстранился, положив ладонь на грудь Тан Цзэмина, и предостерегающе произнес:

– Ты не должен растрачивать свои силы попусту, понял?

Тан Цзэмин кивнул.

– У тебя… духовный корень воды. – Цзин вновь обхватил его за запястье. – В твоем теле печать. Кажется, я… не уверен, – нахмурился он.

Тан Цзэмин вспомнил, как Гу Юшэн однажды тоже пытался что-то проверить, но так ничего и не сказал. Однако в его взгляде явно читалось разочарование – генерал ничего не почувствовал.

– Что-то сдерживает твою ци. Обычно такие сильные духовные корни проявляют себя примерно в пятнадцатилетнем возрасте, – добавил Цзин.

Тан Цзэмин задумался, проводя ладонью по груди. Иногда он и в самом деле чувствовал и почти видел в своем сознании, как вода словно бьется в закрытые огромные врата, лишь по каплям просачиваясь сквозь крохотные щели. Тан Цзэмин чувствовал скрытые внутри бушующие волны и желал выпустить их на свободу, чтобы почувствовать, насколько силен. Но сознавая мощь, заключенную в теле, хотел научиться открывать врата постепенно, чтобы эта вода не затопила тех, кто рядом с ним.

«Ифу…» – Тан Цзэмин прикрыл глаза и подставил лицо солнцу, наслаждаясь теплом.

– Не используй свою силу, пока печать не будет снята. Мы поможем тебе с этим, но до тех пор не проявляй ее, иначе навредишь себе, – предостерег его Цзин, вновь откидываясь на балку и настороженно смотря на Тан Цзэмина, который лишь понимающе кивнул, так и не повернувшись к нему.

Спустя несколько дней к Сяо Вэню прилетел ворон с сообщением, что Гу Юшэн задержится на некоторое время.

Дождавшись выходных, Лю Синь вновь собирался встретиться с друзьями. Тан Цзэмин отказался присоединиться к ним, желая усилить свои тренировки в эти дни.

Слушая переругивания Го Тайцюна и Шуя Ганъюна, Лю Синь не мог не отметить, как парочка напоминает ему его большую зеленую черепаху и Байлиня, тоже вечно ведущих войну за еду, как и эти двое.

Шуя Ганъюн вновь стащил мясной баоцзы из-под носа незадачливого парня, который теперь носился за ним по всему двору. Лю Синь не сдержал смех, подливая себе и девушкам зеленого чая.

Ма Цайтянь нарезала овощной и мясной пироги, которые принесла с собой в качестве угощений, и сказала:

– Я знаю патруль, состоящий из низшего ранга. Поскольку они уже довольно долгое время служат на одном посту без повышений, то несколько расслабились, в отличие от новичков. Думаю, план господина Шуя может сработать, – смущенно добавила она, вспомнив, в чем именно заключался этот план.

– Ай-я-я… – протянул позади нее Шуя Ганъюн, опираясь руками ей на плечи. – Говорил же тебе, Цайтянь, обращайся ко мне просто Юн.

– Сопляк невоспитанный, как ты разговариваешь с девушкой старше себя! – прикрикнул на него Го Тайцюн, едва прожевав кусок мясного пирога и расплескивая чай.

– Синь, ты слышал? – вскинул брови Шуя Ганъюн. – Он назвал меня сопляком! А я, между прочим, старше вас всех, не считая Цайтянь, так что прояви-ка уважение, мелкий засра… – В лоб ему прилетела мясная булочка.

Над столом разразился смех, и громче всех хохотала Ма Цайтянь, хоть и пыталась прикрыть рот рукой. Несмотря на то что она в самом деле старалась вести себя учтиво и сдержанно, как и должно ее положению, в компании друзей это было попросту невозможно. Воспитанной в строгих порядках Ма Цайтянь казалось, что сейчас она впервые в жизни искренне смеется, не считая моментов со своей дочерью.

Глядя на шокированного Шуя Ганъюна, которого сразили мясным баоцзы, Лю Синь усмехнулся:

– Значит, насчет «невоспитанного» ты спорить не собираешься?