Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Лекарь наконец поднял взгляд на Лю Синя:

– Если я усовершенствую несколько штук с помощью твоих токсинов, то да. Духи не любят железа. Громовой металл[46] страшен для них, только он может их приструнить, мне также нужна его пыль. Совсем немного. – Сяо Вэнь кивнул на мечи Гу Юшэна и Цзина.

Отряд расположился у скалы и развел костер.

Пэй Сунлинь был заклинателем, хоть и не смог в полной мере развить способности без учителя. Сидя возле лекаря, он выполнял его поручения: разводил огонь и посылал слабые потоки духовной энергии в колья ловушки. Лю Синь пристроился рядом, повязав черный платок на нижнюю часть лица и смешивая токсины в плошке. Он знал, что они столкнутся с духами гор, поэтому как следует изучил способы избавления от них. Убить такое создание непросто, да и в этом не было необходимости – Шаньшэнь являлись некими Божествами, черпавшими энергию из мест, где обитали. Здешние духи гор были сильны, но вряд ли действительно опасны, как проклятые чимэй или гуи. Лю Синь помнил лишь несколько случаев из книг, где описывалось нападение таких существ. Как хранители мест, Шаньшэнь лишь защищали земли, в которых жили, не позволяя творить бесчинства. Чтобы разозлить горных духов и навлечь их гнев, нужно было совершить что-то поистине ужасное.

Закончив с приготовлениями, Сяо Вэнь встал и добавил на колья громовую пыль, которую Гу Юшэн и Цзин сточили со своих мечей.

– Как только заманите духа в ловушку, узнайте, что ему нужно. Только после того, как мы исполним его просьбу, он нас отпустит, – сказал он.

Лю Синь забрал у лекаря три колышка и подошел к Тан Цзэмину.

Они рассредоточились по разным сторонам, договорившись выпустить красную вспышку в случае поимки духа, и синюю, чтобы найти друг друга.

– Тебе страшно? – спросил Тан Цзэмин, оглядываясь.

– Не очень, а тебе? – улыбнулся Лю Синь.

Мальчик отрицательно покачал головой, подмечая, что до заката еще далеко.

Они бродили по лесу, изредка натыкаясь на повторяющиеся деревья, делая насечки и видя мелькавшие меж стволами силуэты спутников. Чаще всего встречался Гу Юшэн, который все не оставлял попыток предложить объединиться, на что юноша неизменно отрицательно качал головой, говоря, что в ловушке духа нет никого, кроме них, по крайней мере так утверждалось в бестиарии. Видя, что Гу Юшэн не спешит опровергнуть его слова, так как и сам знает это, юноша облегченно выдохнул. Разделившись, они охватывали большую территорию, а значит, увеличивали шансы на поимку Шаньшэнь.

Выбрав место для ловушки и вбив треугольник из кольев, Лю Синь заметил, что вокруг было слишком уж тихо и даже не слышно изредка пролетающих птиц.

Тишина давила.

– Скорее всего, Шаньшэнь выберет не нас, – сказал он Тан Цзэмину, когда тот сел рядом и, разрезав яблоко, протянул ему половину.

Тан Цзэмин прислонился к Лю Синю и выдохнул:

– В Цайцюнь мы с тобой так и не видели нормального снега. Там он таял, едва долетев до земли. – Он зачерпнул пригоршню снега и растер его в руке. – Повсюду были только грязь и лужи.

Лю Синь покачал головой, вспоминая.

– Я никогда раньше не видел снега, так что для меня чудом была даже застылая грязь, – улыбнулся он.

Выросший на юге, он видел холодную зиму лишь на картинках, впрочем, не особо жалея и не собираясь переезжать, хоть иногда и хотелось встретить Новый год по-настоящему и слепить пару снеговиков с друзьями. Но памятуя о том, что друзей у него толком и нет, быстро отметал это желание.

В снегах всегда одиночество ощущается намного острее.

– Ты не замерз? – спросил Лю Синь, принявшись подогревать на костре чай.

Мальчик вновь набрал снега в руки и выдохнул:

– Мне тепло.

Лю Синь подметил, что в голосе Тан Цзэмина угадывается нечто большее, чем просто ответ на вопрос. То же проскальзывало и у Пэй Сунлиня, когда он, прикрыв глаза, наслаждался возможностью вновь коснуться северного снега.

Часть родного дома всегда останется с ними, как бы далеко ни забросила их судьба.

Думая о том, что Тан Цзэмин, возможно, последний раз пребывает на Севере, Лю Синь вдруг испытал тоску, тянущую в груди.

Мальчик, одетый сейчас в меховую темную мантию с серебристым узором по кайме, являл собой привыкшего к снегам человека, будто сам был соткан из него. Он смотрел вдаль совсем недетским взором, перебирая в руках белоснежные хлопья, и о чем-то раздумывал, выглядя словно старше.

Истинный северянин и правитель этих земель по праву рождения.

Которое у него отняли.

Думая о том, какая боль свела в книге Тан Цзэмина с ума, Лю Синь опустил глаза, тоже набирая в руки снег.

Холод мигом распространился от ладоней по всему телу.

«Могло ли быть так, что Тан Цзэмин вознамерился уничтожить империю за то, что та предала его народ, отправив его в изгнание? – раздумывал юноша, перебирая снег. – Но тогда почему он не пощадил и северян?»

Лю Синь понял, что упускает что-то важное. Оно ускользало, словно сухой снег сквозь пальцы.