Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Небо уже было чистым и голубым, когда юноша с тихим стоном приподнялся, осматривая белое поле и слетевшихся к нему Шаньшэнь. Он долго сидел, приходя в себя и по крупицам собирая силы для еще одного боя. Последнего.

Лю Синь чувствовал себя глиняной статуэткой, которую забыли обжечь в печи и теперь по ней от души наносили удары, разбивая день за днем и вновь склеивая по частям.

Зарывшись пальцами в распущенные волосы и тяжело сглотнув, он спросил, не поднимая головы:

– Нашли?

Услышав тихие утвердительные ответы вразнобой, юноша перевел взгляд на сталь. Затем с трудом встал, подошел ближе и опустился на колени.

– Брешь стала больше, демоны помнят тебя и последнюю атаку, завтра они будут готовы, – тихо сказала Шаньшэнь, садясь рядом.

Переведя на нее взгляд, Лю Синь выдохнул:

– Я знаю.

Взяв небольшой камень, он кинул его и услышал ответный стальной лязг, разрезавший воздух.

Весь день, пока Лю Синь заканчивал последние приготовления, успев урвать лишь пару часов сна, Шаньшэнь кружились вокруг него, желая помочь и выполняя все, о чем он просил.

Держа в руке один из минералов, юноша слышал шепот вокруг себя, чувствуя, как дети-духи играются с его волосами, заплетая их в высокий хвост белоснежной лентой.

Не позволяя лишним мыслям и страху захватить рассудок, Лю Синь подкрепился принесенными фруктами и вновь вернулся к работе, в сотый раз прокручивая конечный план в голове.

Уже в сумерках, стоя на поле перед истощенными Шаньшэнь, которые в тревоге глядели на него, Лю Синь произнес голосом, не терпящим возражений:

– Я собираюсь вытащить одного человека.

Глава 41. Рассвет

Духи тут же подлетели ближе, обступив его полукругом. Отовсюду послышались предостерегающие голоса, которые влетели в голову юноши подобно накатам дождя.

Не выдержав, Лю Синь зло и отчаянно закричал:

– Что-то я не вижу здесь ваших Богов, гнева которых вы так боитесь!

Впервые со дня вхождения во временную петлю Лю Синь вдруг почувствовал, что на его плечи лег неподъемный груз. Ответственность за все эти жизни давила так, что он едва мог дышать.

Если сегодня они проиграют, то вся империя падет, погибнут тысячи жителей.

Повернувшись в сторону скал, с которых открывался вид на императорские земли, Лю Синь едва не согнулся пополам.

Знал ли император, знали ли все те люди, которые считают северян проклятыми, что вот уже много лет лишь одна сотня так презираемых ими людей из ночи в ночь отдает свои жизни и души, чтобы они могли и дальше жить спокойно, думая, будто одержали победу.

Где был восхваляемый всей империей император, где были те самые Боги, которые видели страдания смертных и не предпринимали ничего, кроме молчаливого созерцания?

Шаньшэнь умолкли, и Лю Синь смог насладиться благословенной тишиной, что стала для него такой редкостью. Но она продлилась недолго:

– Эти истерзанные души слишком слабы, чтобы выйти из петли. Даже если тебе удастся спасти хоть кого-нибудь, нет уверенности в том, что он не развеется прахом.

Лю Синь обернулся, глядя на духа сухими покрасневшими глазами:

– Я хотя бы попытаюсь.

Его тело было истощено и ослаблено бессонными ночами и бесконечными сражениями, боль которых он переносил и днем. Юноша засыпал буквально на несколько часов, а затем вновь готовился к бою, от которого не сбежать.

Маленький дух подлетел к нему и накрыл своей холодной ладонью его руку. Лю Синь выдохнул и содрогнулся от теплого потока духовной силы, что потекла в тело, наполняя изможденное сердце и разгоняя по венам горячую кровь.

Отовсюду к нему потянулись Шаньшэнь, делясь своей силой и подпитывая его.

Спустя некоторое время Лю Синь глубоко вздохнул, обводя полупрозрачных духов горящими жизнью глазами, и благодарно кивнул.

Главная Шаньшэнь выступила вперед и приподняла руки, в которых с мерцанием появился меч в белоснежных ножнах, покрытых серебряными узорами клубящихся облаков.

Она протянула клинок Лю Синю, и тот, замешкавшись лишь на мгновение, вынул сверкающую сталь из ножен.

Чистый звук разнесся над полем и осел тихо кружащейся духовной энергией где-то в груди, принеся уверенность и покой в разум Лю Синя.

– Этот меч должен был стать нашим даром по окончании последнего двенадцатого дня, – тихо прозвучал голос духа в его голове. – Но теперь демоны видят тебя, сейчас самое время для такого подарка.

Лю Синь положил лезвие на свое предплечье, не отрывая от него глаз, и удобнее перехватил длинную рукоять из белого железа с серебряной ивовой лозой, обернувшейся вокруг нее в несколько витков по всей длине. Филигрань из сложного серебряного плетения огибала всю гарду.

– У него есть имя?

Шаньшэнь улыбнулась уголком губ и отрицательно покачала головой:

– Меч, как и все живое, имеет душу. Дай ему имя, и он будет служить только тебе.

Лю Синь вновь опустил глаза на девственно-чистую сталь и на выдохе произнес слово, которое будто само по себе сорвалось с губ:

– Лимин[48].

Сталь мягко задрожала и засветилась еще ярче, принимая имя и словно оживая. Два иероглифа вспыхнули на лезвии у самой рукояти.