o 0a115616b968c99b

-Отправила ее за козьим молоком, к фермеру, что по соседству живет, - Мэри улыбнулась и

присела за большой стол. «Это Генри с Джоном настреляли, пока мы на кладбище ходили?»

-Угу, - Полли стала поливать уток бульоном из глиняного горшка. «А сейчас на Твид

отправились, твой муж сказал, что там лосося – хоть руками лови».

-Засолим, как я в Копенгагене делала, - Мэри отворила дверь дочери, что тащила большое

деревянное ведро.

-Мистер Дуглас, ну, фермер, сказал, что будет каждое утро нам завозить молоко, -

задыхаясь, вытирая лоб, сказала девочка. «Он все равно на рынок едет. И муслин он мне

дал, вот, - Энни вытащила из кармана платья аккуратно сложенную ткань.

-Утки и готовы уже, сейчас я их сниму, и будем сыр делать, - распорядилась Полли. «А ты,

милая, сходи пока в те руины, что неподалеку, аббатство же там какое-то было? –

обратилась она к сестре.

-Да, его при короле Генрихе разорили, - Мэри вылила молоко в небольшой, медный чан.

-Ну вот, - улыбнулась Полли, - при монастырях всегда огороды были. Покопайся там, Энни,

наверняка и пастернак найдешь, и хрен. А в субботу на рынок съездим, договоримся с кем-

нибудь из торговцев, чтобы овощи нам поставляли.

Девочка выбежала во двор, и Мэри, помешивая молоко, попросила: «Там уксус в бочонке, в

кладовой, нацеди, пожалуйста».

Женщины сняли чан с огня, и Полли, понемногу вливая уксус в горячее молоко, сказала:

«Давно я сыворотки не пила, сейчас и попробуем».

Мэри завязала муслин, и, подвесив его над лоханью, вдруг сказала: «Я сегодня вспомнила,

как на кладбище была. Могилу леди Анны, матери Роберта, убирала, и вспомнила. Он мне

рассказывал. Его мать молодой овдовела, двадцати пяти лет не было. И к ней оттуда, - Мэри

махнула головой на север, - мужчина приходил. Шотландец. Роберт говорил, этот Джейми с

ним возился, верховой езде учил, на охоту брал, любил его очень».

-Так что же они не поженились, ну, леди Анна и этот мужчина? – пожала плечами Полли,

выливая сыворотку в горшок.

Мэри скривила губы. «Ну как же – за крестьянина замуж идти, тогда же считалось, что они

там все дикари. А потом он женился, ну, Джейми этот, и все».

Полли вздохнула и спросила, вытирая руки о фартук: «А что, когда Энни обвенчается, кому

земли и титул достанутся?».

Мэри насыпала муки в деревянную миску, и, разбивая яйца, сказала: «Земли ее детям

отойдут, а титул жалко, ты хоть Фрэнсису сына родила, а мы – хотели, да не успели».

-Сына, да, - Мэри увидела, как ползет по смуглой щеке сестры слеза, и, отряхнув руки, обняв

ее, шепнула: «Полли, милая, ну не надо, что было – то прошло».

-Я не об этом, - женщина вытерла лицо передником. «Я же тебе не рассказывала – что после

Рима с нами было».

Мэри слушала, а потом, взял сестру за длинные, красивые пальцы, твердо проговорила:

«Милая, он утонул. Это с кем угодно могло случиться. Не мучь себя, пожалуйста».

Полли наклонилась над очагом, и, смотря в огонь, тихо ответила: «Он же не просто в

бордель пошел. Там дорогая шлюха была, я думала – будет безопасно. А вот…, Понимаешь,

я ночами просыпаюсь, лежу и думаю – а вдруг он сам, ну…, Чтобы освободить меня, чтобы я

не была привязана к больному, и чтобы Александр не видел, как умирает отец…»

Женщина едва слышно заплакала и Мэри, прижавшись к ее спине, сказала: «Нет. Он просто

погиб. Не надо, Полли, не надо, милая».

Сестра шмыгнула носом и Мэри, выпустив ее, рассмеялась: «Сейчас принесу тебе воды со

двора – умыться, и давай хлеб печь, а то скоро мужчины придут».

В маленькой, чистой комнате горела свеча. Полли отложила перо, и, отодвинув рукопись

сестры, пробормотала: «Тут и править особо не надо, так, по мелочи». Она посмотрела в

окно – ночь была черной, беззвездной, деревья гнулись под сильным ветром.

Она пригляделась и увидела факелы, что двигались по мосту через Твид. «С десяток, -

пробормотала женщина.

Полли взяла подсвечник и, выйдя в низкий коридор, прислушалась – дом был тихим, только

откуда-то издалека, из опочивальни Мэри, доносился блаженный, ласковый женский смех.

Полли тяжело вздохнула, и, закутавшись в шаль, спустившись по лестнице, выскользнула во

двор.

Присев на каменное крыльцо, она опустила голову в руки и расплакалась, хватая ртом

воздух. «Ну не надо, - вспомнила она слова сестры, и приподняла голову – за воротами

слышался стук копыт. Лошади заржали, всадники пронеслись мимо, и Полли, задув свечу,

вернулась в свою спальню.

Полли подняла голову и вдохнула свежий, соленый ветер с моря. «Хорошо как, -

пробормотала она, разглядывая корзины с рыбой, устрицами и креветками, что были

выставлены на серых булыжниках набережной. «Ну, да этого нам не надо, целый бочонок

лосося засолили, и река рядом – хоть каждый день его лови».

У тележек с овощами было шумно, и женщина, протолкнувшись через толпу, протянув

торговцу деньги, велела: «Капусты кочан, пастернака, и репы. И сможете каждую неделю

доставлять овощи в усадьбу Пули? Знаете же, где это?»

-Две мили вверх по реке, как не знать, - улыбнулся фермер и застыл с капустой в руках. Весь

рынок притих, и Полли, обернувшись, увидела маленький отряд всадников, что медленно

ехал через площадь.