-Да, - подумал он, - как раз после представления «Бури» он мне его и подарил. Где же мы
сидели? В «Белом Олене», правильно. А тут, - он поднялся и взглянул за окно на
просторную, широкую реку, - тут театров не заведено. Ну, да это пока. И театры будут, и
университет, и типографский пресс поставим. Надо, кстати, на совете об этом поговорить, а
то Виргинская компания за каждую книгу дерет столько, будто они из золота сделаны. И
учебники нужны, для детей, - он почувствовал сзади какое-то движение и обернулся.
-Нет, спит, - Матвей наклонился над колыбелью и полюбовался спокойным личиком
мальчика. Из-под чепчика выбивались черные, как смоль волосы, но дитя было белокожее –
в мать. Длинные, загнутые ресницы чуть подрагивали. Глаза у мальчика были красивые,
ореховые.
-Растет, - Матвей полюбовался сыном. «И крупный он какой, семь месяцев, уже и ползает.
Осенью и пойдет, наверное. Господи, ну дай ты мне еще, - Матвей вдруг улыбнулся, - ну
хоть полтора десятка лет еще. Никита Григорьевич чуть до сотни не дотянул, может, и у
меня получится.
Дэвид зевнул и, покрутив головой, опять задремал. «На Митьку похож, - вдруг подумал
Матвей. «Жалко, что так не назвать было. Но все равно – в честь царя Давида, помяни
Господь кротость его, тоже хорошо. Мария-то с Дэниелом своего Теодором окрестят. Или
Мартой, если девочка. Ах, Марфа, Марфа, - он, едва дыша, осторожно, поправил на ребенке
одеяльце, - увидишь ли ты своего Федю? Поляков-то выгнали из Москвы, новый царь там
теперь будет, мальчишка, а о Федоре и Лизе так и не слышно ничего. Ну да, торговли нет,
корабли не ходят, не с кем письма посылать».
Дверь чуть скрипнула, и Матвей услышал озабоченный голос жены: «Как вы тут?»
-Справляемся, - хохотнул Матвей, и спросил: «Что там Мария?»
-Да все хорошо, - Джоан оглядела опочивальню и, взбив подушки, разогнувшись, добавила:
«Уже скоро внука увидим. Ну, или внучку. Там Покахонтас пока с ней»
-Иди-ка сюда, - ласково велел Матвей, и посмотрев на сына, сказал: «Спит, ровно ангел».
Джоан взяла руку мужа и поднесла к своей мягкой, теплой щеке. «А вот сейчас проснется, -
Матвей тихо рассмеялся, - и есть запросит».
-Спасибо, - вдруг сказала Джоан, так и не выпуская его руки. «Спасибо, Мэтью»
-Заладила, - проворчал мужчина и подтолкнул ее к двери. «Сейчас не только он
проголодается, - Матвей кивнул на младенца, - но и все остальные с прогулки вернутся, за
стол сядут, пусть там Покахонтас приготовить что-нибудь, перекусить»
Жена внезапно рассмеялась и поцеловала его в седой, пахнущий мускусом висок: «Дэниел
мне говорил, ты на совете опять ребенком хвастался?»
-Не хвастался, - наставительно ответил Матвей, - а просто сказал, что не след войну
продолжать, раз у нас тут дети маленькие. Ну, Дэвид, к примеру. А потом, - он полюбовался
просыпающимся сыном, - ну как таким красавцем не похвастаться, а? Ну все, корми его, я
пока к Марии схожу.
Он взял сына – ловко, умело, и тот, улыбнувшись, потянулся к матери.
Матвей на мгновение, нежно, прикоснулся к отделанному кружевами чепцу жены и вышел.
-Господи, - подумала Джоан, глядя на то, как сын жадно, сильно сосет грудь, - ну как мне
тебя благодарить, Господи? А ведь хотела руки на себя наложить, в реку броситься. И вот, -
она погладила Дэвида по пухлой щечке, - вот как все обернулось.
Дверь внизу стукнула и озабоченный голос Дэниела спросил: «Все хорошо?»
Джоан вышла на лестницу и сказала: «Ты иди к ней, милый. Отец сейчас там. Я докормлю и
сменю его».
Покахонтас, что-то напевая, нарезала хлеб. Джоан оглядела большую, ухоженную, чистую
кухню, и протянув девушке сына, улыбнулась: «Возьмешь Дэвида во двор? Он поел только
что. Там мистер Рольф, - женщина выглянула в окно, - с детьми».
Черные, большие глаза Покахонтас чуть улыбнулись. «Ну конечно, миссис Джоан, - она
приняла ребенка, и восторженно сказала: «Ну, Дэвид, ты у нас с каждым днем все толще».
Джон Рольф стоял, прислонившись к столбику крыльца, глядя на закат, что спускался над
вершинами гор.
Покахонтас вдохнула свежий, вечерний воздух, и, Тео, увидев ее в дверях, подбежав,
рассмеялась: «Мы с Маргарет за ним присмотрим, и Чарли тоже тут, он корм лошадям
задает. А вы прогуляйтесь с Джоном».
Девушка почувствовала, что краснеет, и, взглянув в серые глаза Рольфа, ответила: «Ну,
разве что только до реки, мистеру Рольфу домой надо».
Джон откашлялся и проговорил, смотря куда-то в сторону: «Я был бы очень рад, мисс
Покахонтас».
Они пошли к воротам, а Маргарет, наклонившись, взяв у Тео ребенка, пощекотав его,
хмыкнула: «Ох, и хитрая ты, дорогая моя».
Тео подняла невинные, каштановые глаза и ответила: «Ну что ты, они всего лишь дойдут до
пристани, и все».
Джоан стерла пот со лба Марии и сказала: «Ты покричи, дома нет никого, все во дворе. Не
стесняйся, покричи».
-Да мне, - Мария, тяжело дыша, уцепилась за руку мужа, - не больно. Ты…только не уходи...,
Дэниел.
Он придержал жену за плечи и твердо прошептал ей в ухо: «Я всегда буду с тобой. Потерпи,
совсем немножко осталось».
Мария откинула голову с распущенными, золотистыми косами и громко, жалобно застонала.