Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

Женитьба оттого, что любишь отечество». Ср. Ф. Сологуб: «Полководцами становятся те, кто с детства любят играть в солдатики и разбираться в выпушках и петлицах, а

не просто те, кто любят отечество» (Л. Борисов).

Для штей люди женятся, для мяса замуж ходят (Поел. Симони).

«Огненная женщина за 2500 лет до нашего времени». «Одесский вестник», 1873, Женитьба № 135, о Сапфо (Прозоров, 1313).

Женщина плачут, когда их бранят, — независимо от того, справедливо или нет, просто

потому что бранят». Вот какие наблюдения бывают у Брехта.

«Женщины «Несчастен фетишист, который тоскует по туфельке, а получает целую

женщину». — Карл Краус.

Я любила тебя, гад, Двенадцать месяцев

подряд, А ты меня — полмесяца, И то решил

Женщина

повеситься.

В девках сижено — плакано, замуж хожено — выто (Даль).

Замуж

269


З А П И С И И В Ы П И С К И

Ключевский: «Старые бедствия устранялись, но новые блага чувствовались

Застой слабо. Общество было довольно покоем, но порядок ветшал и портился, не

подновляемый и не довершаемый. Делам предоставляли идти, как они заведены

были, мало думая о новых потребностях и условиях. Часы заводились, но не

проверялись». Угадайте, о каком это веке?

«Да здравствует конец первого застойного периода!» — был заголовок в

Застой Зачет «Московском комсомольце» 1988 г. Бел Кауфман спросила главного

московского раввина, как он относится к перестройке, он ответил: «С

осторожным оптимизмом».

а я не умею принимать зачетов. «Задавайте мне вопросы: за разумные вопросы

будет зачет». Они задавали, я отвечал. «В средние века это называлось disputatio Записи и quodlibetica: вместо экзамена вам я устроил экзамен себе: жаль, что он вышел та-

выписки кой нетрудный».

Знание У Эффенди Капиева было при

себе


три

записных книжки: для себя, для — первый филолог в Европе». печати и на

всякий случай.

—будь это правда, он этого бы

Завсектором Хаусмену кто-то написал: «Вы Хаусмен сказал: «Это неправда не знал».

— для меня была должность главноуговаривающего и глав- нододелывающего.

Зазор С. А.: «Вы же знаете, между дозволенным и недозволенным зазор велик, и он-то

есть наше поле деятельности». Я вспомнил про Колумбово яйцо.

Н. Котрелев по письму к Суворину нашел псевдонимную рецензию В. Соловьева

Зеркало в «Новом времени» на первые выпуски «Вопр. Фил. и Псих.» и озадачился: там

были сплошные хвалы В. Соловьеву, и не понять было, где здесь кончалась

маскировка и начинался то ли нарциссизм, то ли маккиавеллистика?

«Пришвин точно всю жизнь в зеркало смотрится», сказал И. Соколов-Микитов

(НМ, 1991, 12, 170).

Зеркало

«Русская разговорная речь: тексты», изд. РАН: я, заикаясь, привык следить за

своей и чужой речью, поэтому мне не так неожиданно было увидеть в этом

Зеркало зеркале, как у меня рожа крива.

Стихотворение Киплинга «Дворец» я прочитал школьником — сверстники

помнят серый его сборничек 1936 г. с зубодробительным предисловием, — в

Заплаты переводе А. Оношкович-

270


IV

Яцыны. Я долго помнил его наизусть; но когда прочитал его по-

английски, то оказалось, что некоторые места уже забыл.

Пришлось заполнить пробелы собственным переводом. Через

много лет, перечитав Яцыну, я подумал, что забытые и

замененные места, может быть, были не случайны.

Каменщик был и Король я — и, знанье свое ценя. Решил на земле

построить Дворец, достойный меня. Когда раскопали поверхность, то под

землей нашли Дворец, как умеют строить только одни Короли.

Он выстроен был неумело, он выведен был наугад, Вкривь и вкось вились

коридоры, и сходились углы невпопад, Кладка была неуклюжей, но на

каждом я камне читал: Вслед за мною идет Строитель. Скажите ему: я

знал.

Я не медлил в старых раскопах Я сам себе мог помочь. Я шел,перетесывал камни и отбрасывал лишние прочь. Я жег его мрамор на

известь, гнул стропила, топил свинец, Принимая и отвергая то, что

оставил мертвец.

Не презирал я, не славил, лишь дело свое верша, Но в стройке была все

виднее строившего душа. Словно в глаза ему глядя, понимал я, что я

прочту Двигавшейся рукою двигавшую мечту.

Каменщик был и Король я. В полдень гордыни моей

Они принесли мне Слово, Слово из Мира Теней.

Было слово: ты сделал, что должен. Было слово: на прочем запрет.

Как и ты, Дворец твой — добыча тому, кто придет тебе вслед.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии