Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

Я отозвал рабочих от кранов, от верфей, от ям, И все, что я сделал, бросил

на веру неверным годам. Но надпись носили камни, и дерево, и металл: Вслед за мною идет Строитель. Скажите ему: я знал.

«Гнул стропила» — никуда не годится, но лучше я не смог.

Пусть кто-нибудь поставит еще одну заплату.

И. О. Исполняющий обязанности человека — звучит ли это гордо? См.

ПУШКИН.

«Известное

Видимо, и неизвестное неизвестно немногим? Это обна-

известно

деживает.

немногим»

Изувер букв, «фанатик», все чаще употребляется в значении

«изверг»: «в Ростове судят изувера...» (АиФ, 92,19). Так уже у

Цветаевой: «Изувера белому делу...»

271


З А П И С И и в ы п и с к и

♦Идеализм рождается у господствующих классов от привычки сказать слово и

получить вещь; вот так и бог сказал: да будет свет». — М. Н.

Покровский.

Идея в литературном произведении (как мораль в басне). Есть игра: из

слова «муха», меняя по одной букве, сделать слово «слон».

Точно так же и из «Гамлета» при желании можно вывести идею

о вреде табака, только для этого потребуется больше

переходных ступеней, чем для иного вывода. Научиться вы-

делять и подсчитывать эти переходные ступени — будет той

формализацией правил выведения идеи из текста, к которой

стремился Б. Ярхо.

Импортный Так называется списанный или компилятивный комментарий к

переводному автору.

Индивидуаль- Это когда каждое «а» в строке не хочет быть похоже на дру- ность

гое.

Ирония Как трудно пародировать философию! все кажется, что она сама

себе пародия. Пародическая философия обэриутов более всего

похожа на философию Кифы Мокиевича, но этот подтекст

почему-то ускользает от интерпретаторов. В то же время

исходить из этого при анализе нельзя, потому что ирония, за

редчайшими исключениями, — вещь недоказуемая.

Ирония Н. Гр. сказала: таково же неразрешимое колебание филологов: учение Платона о вдохновении (или о чем угодно) всерьез или

ирония' После веков серьезного понимания любое учение

кажется пародией на копящуюся литературу о нем и филология

начинает рубить сук, на котором сама сидит.

Искусство- а не искусствоведом называл М. Алпатов А. Габричевского, испытателем вернее бы это сказать о Б. И. Ярхо.


«Мы знаем, что с течением времени понимание произведений не усыхает, а

Интерпретация

обогащается». Т. е. растет наше собственное творчество по их поводу. («А к

подножию уже понанесли...», писал Маяковский.) Колумб огорчился бы, что вместо

Индии авторского замысла он нашел Америку собственного сочинения, а мы этим

гордимся.

«Ночевала тучка золотая» — стихотворение, рассеченное шрамом: строка «Старого

утеса. Одиноко» противопоставлена всем другим и ритмически и синтаксически, все

Иконический

глаголы сгрудились после этого рубежа, эмоциональная окраска до и после него

образ

противоположна.

272


IV

Иконический В «Моему аристарху» — «За рифмой, часто холостой, бегут образ

трехстопные толпой на аю, ает и на ой»: «холостая рифма» — выражение

неправильное, в соответствии с темой, а «ой» — действительно самая частотная

русская рифма.

«Лит. газета»печатала статью с новой теорией стиха «Слова о полку Игоревен:строчки соизмеряются по числу одинаковых букв, вот промелькнули вразнобой пять Т

и вот еще пять Т, значит — две строчки. Меня попросили написать предисловие, я

написал: «Была детская игра: по клеточкам нарисованы в беспорядке кошки, мышки и

лягушки, их нужно пересчитать, но не порознь, а так: первая кошка, первая мышка,вторая кошка, первая лягушка, третья кошка, вторая мышка итд., кто раньше

собьется. Автор новой теории предполагает в читателе — точнее, в слушателе! —

«Слова» вот такую фантастическую быстроту и четкость восприятия» итд. Лишь

потом я вспомнил, что Хлебников именно такие закономерности обнаружил — postfactum — в своем «Кузнечике»: 5 «к», 5 «р->, 5 «л», 5 «у». Думал ли об этан

толкователь «Слова»?

Имя Булгарин был Фаддей в честь Костюшки (Греч).

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии