Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

свадьбой сказала: «Надели бы вы, С. И., чистую рубашку», а он ответил: «Я, Машенька, меняю рубашки не по вторникам, а по четвергам», и свадьба разладилась.

Ухаживала за ним экономка, старенькая и чистенькая. Мы ее почти не видели. Лет за

десять до смерти он на ней женился, чтобы она за свои заботы получила наследство.

Когда он умер, она попросила сотрудников сектора взять на память по ручке с пером

из его запасов: он любил писчие принадлежности. Мне досталась стеклянная, витая

жгутом, с узким перышком. Я ее потерял.

«И ко всему, что будете вспоминать, мысленно

прибавляйте: «а надо было бвыты*. — М. Л. Б.

287


З А П И С И и в ы пи с к и

Приняться за дело было нетрудно; но выполнить его с более

соответственным успехом казалось зело задач- ливо и едва возможно

даже при основательном знании немецкого языка и русской

народности... надобно было перебрать весь запас наших областных

речений, общенародных поговорок и т. п. и при там, для большей вы-

держки знаменательности оригинала, надо было собраться со всем

сказочным духам русского мудрословия, главное — обеспечить себя

терпением... А если встречается в иных местах особенная

изворотливость риОма, либо сплошное созвучие слов, то это случилось

не без умысла — отступление допустительное и искупляет- ся само по

себе вольностию перевода... Читатель сам в этом случае решит,насколько я преуспел. Всякое бла- гоосуждение благонамеренной

критики будет принято мною к надлежащему доразумению и сведению.

Предисловие к «Фаусту».

Лай

Ремизов: «В России кошачий мех — печелазый, а

собачий — лаялый» (Кодр., 220).

Лесть

Бартенев говорил: «Я не льстец, я льстивец» (Восп. Б. Садов-

ского).

Лабиринт

(Сыну-школьнику:) Да: алгебра страшна, как лабиринт, ходить по

лабиринту — научиться можно, и даже интересно, но ведь чем

лучше этому научишься, тем быстрее попадешь к Минотавру. XIX век на том и

пострадал: он думал, что научиться ходить по лабиринту — это уже и значит победить

Минотавра.

Ленинград

— «партийная кличка ставшего безымянным города» (В. Вей- дле).

Когда современные ленинградцы оскорбляются, если их называют иначе, чем

петербуржцами, я говорю: имя петербуржца еще заслужить нужно! «Не пишите в

адресе "Санкт- Петербург" это так и дышит канцелярией!» — говорил мне В. X. В

самом деле: попробуйте, вообразите роман Белого ♦ Са н кт- П етербург»!

«Два часа в неделю читать кое-что по тетрадке, списанной с печатной книги» (Греч, Черн.

ж., I, 12 — это источник фразы Толстого в «Воскресении»).

Лекции

«Как атеист смеет комментировать Достоевского?» — мысль И. Золотусского в ЛГ, 17.06.92. А как нам комментировать Эсхила?

У

Логика

Блока Смерть говорит: «Я отворю. Пускай немного Еще по-

мучается он», хотя по смыслу, кажется, надо бы: «Я подожду. Пускай...» итд.

Логика

288


З А П И С И И В Ы П И С К И

Логика

«Парфянский народ весьма лживым почитался для того, что, по свидетельству Геродотову, учреждены были у них жесто

чайшие законы против лжецов» (Кантемир, 496).

Ложе

«Ложепеременное спанье», переводил Лесков слово «адюль

тер».

«Люди в

Б. Лившица — их синтаксис весь уже был в некрасовской вы

пейзаже*

веске «Медную и лудят».

Любовь и

Она любила только розы,

смерть

А я любил — левкой.

Она любила шум и грозы,

А я любил — покой.

Мы разошлись. Она увяла

От вздохов и — от слез.

Меня судьба уж та-ак ломала —

Но — все япе — ре — пес.

П. В. Жадовский, брат своей сестры

Любовь

Ключевский называл Бартенева посмертным любовником

Екатерины II (ГМ, 1926, 3, 180).

Любовь

Люблю старшего племянника за то, что умен, а младшего за

то, что глуп (Вяз. в ЛП, 24).

Любовь

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии