o 746a5c7ff3383046

поднял театральный занавес, и с подробностями до мелочей, одна И за другой,

появлялись картины забытого мною несчастного детства, сиротливого, одинокого,

заброшенного, не согретого даже нежными чувствами родной матери! И тени

прошлого, одна за другою, точно сбрасывая свои густые И покрывала, явились

передо мною в конкретных образах. Все, что было кругом меня,-- мебель, каждая

вещь обстановки,-- напоминали мне об ужасах прошлого. Воспоминания

нахлынули на меня сразу, ударяя по голове, точно молот по наковальне, и извлекая

из нее, как огненные искры, целые сцены из моей прошлой жизни, как будто

происходившие только вчера. Тут, как и прежде, стоял длинный низенький столик,

заваленный теперь игрушками, за которым я занималась и к которому так часто

привязывал меня сумасшедший Савельев, первый муж моей сестры, чтобы

произвести надо мною дикую расправу. Диван -- это тот самый, на котором

дворовые обливали! меня водою, полумертвую от страха их угроз! Вот и образ,

перед которым я давала им клятву, что никому не проговорюсь об их воровстве. А

это кресло? Как часто на нем сиживал Савельев, вынуждая меня делать доносы на

жену и прислугу! И мне почудилось даже, что он и в эту минуту сидит в нем,

повернул ко мне свое лицо, искаженное злобою, и я, как и в то время, бегу в

коридор, чтобы избавиться от его зловещих, вечно бегающих глаз, и спасаюсь в

детскую. Вот образ, перед которым по ночам я так горячо молилась, чтобы бог

заставил мою мать, мою родную мать, любить меня, чтобы он послал смерть

Савельеву. Деревянная кровать няни, почерневшая от старости, еще сохранилась.

Как часто, когда ночью мне делалось страшно, я забиралась к ней под одеяло; на

ней же иногда спала и Саша,-- два существа, только эти два существа на землей

любившие меня и которым судьба так недолго дала возможность охранять мое

несчастное детство. Я упала на колени перед этой дорогой для меня кроватью,

рыдания душили меня. Но я в ту же минуту вздрогнула от громкого смеха в

столовой, вскочила на ноги и, чтобы освежить пылающее от слез лицо,

прошмыгнула в другую комнату, а затем выбежала на парадное крыльцо. Но и тут

образы прошлого продолжали терзать меня: мне казалось, что по ступенькам

крыльца подымается передо мной Савельев и протягивает ко мне свои костлявые

руки. У меня закружилась голова, и я схватилась за перила, чтобы не упасть.

-- Что с тобою, девочка? -- участливо спрашивал Андрюша, поворачивая меня за

плечи к двери.-- Что? Вероятно, сувениры и супиры? {воспоминания и вздохи (от

фр. souvenir и soupir).} О, боже, даже в слезах!

Подошел и Заря, и оба брата подхватили меня под руки и под громкий зов

остальных повлекли в столовую.

-- Вот вам поэтическое создание, проливающее слезы над могилой воробья,--

шутил Андрюша.

-- Ну, расскажи, из-за чего ты всплакнула? -- спрашивала ласково матушка.-- Не

правда ли, ведь приятно вспомнить детство?

Я ничего бы не ответила, если бы она не произнесла этой роковой фразы, которая

вдруг вызвала во мне воспоминания всех моих злоключений, всех обид прошлого, а

свое раздражение я не умела еще сдерживать.

-- Как, мне? Мне приятно вспоминать детство? -- вскричала я с горечью и

болью.-- Да тут каждая комната напоминает мне ужасы и зверские истязания,

совершенные надо мною!

-- Да ты просто с ума сошла! Тебя баловали больше нас всех! Но и нас никто

никогда не подвергал истязаниям,-- кричали с негодованием и возмущением все

члены моей семьи. Только Нюта сидела молча, низко склонив голову над тарелкой.

-- Да вы сами меня колотили вовсю, отчаянно драли за волосы во время уроков,

просвещали по ночам, будили в четыре часа ночи! -- резко говорила я, в упор глядя

на мать.-- Что же касается Савельева, то он и ремнем драл, и веревкой бил, и

плеткой, пинал сапогами, осыпал градом колотушек, порол так, что оставлял на

теле кровавые рубцы, ссадины, раны... Недаром же Нюте приходилось мыть меня в

бане, чтобы скрыть от прислуги его истязания.

От изумления все смолкли на минуту, а затем со всех сторон раздались возгласы:

-- Какой вздор! Разве можно было в то время производить все эти истязания так,

чтобы ни матушка и никто из нас об этом не слыхал? А разве дворовые, которые

ненавидели Савельева, стали бы молчать об этом? Нет, ты просто начиталась

романов, слышала кое-что об ужасах крепостничества, тебе какая-нибудь дичь и

померещилась... Это какая-то сплошная небылица!

Меня крайне раздражало, что никто не верит моим словам, и я еще с большим

упорством и запальчивостью бросала отдельные фразы о том, как я пряталась от

Савельева в крестьянских избах, на полатях, под тулупами, как бросалась в грязные

канавы, чтобы избежать встречи с ним. Но так как присутствующие продолжали

поглядывать на меня с недоверием, я выпалила с раздражением и едким сарказмом:

"Да! я испытала в детстве всю силу материнской любви и заботы!" Но и эта

жестокая фраза не образумила меня: я все еще не поняла всего безобразия моих

упреков, всей неуместности высказывать подобные вещи при первой встрече после

многолетней разлуки.

-- Однако, Нюта, ты, во всяком случае, должна лучше других понимать, есть ли