o 746a5c7ff3383046

хотя какой-нибудь смысл в ее бреде? -- спрашивал Заря.

Нюта, не поднимая головы, едва слышно произнесла: "Она говорит правду. ." -- и

начала рыдать, закрывая лицо носовым платком.

-- Как, твой муженек действительно истязал ее? Ты была свидетельницей этих

безобразий? -- обратилась матушка к Нюте с лицом, пылающим гневом.-- Ты

никогда не отличалась умом, но ты честно относилась ко мне! Как же ты смела

утаивать от меня все эти ужасы?

-- Вот вы, вероятно, чтобы прибавить мне ума, и выдали меня насильно замуж за

сумасшедшего! -- Глаза Нюты были уже сухи, и она старалась влить в свои слова

весь яд, накопившийся в ее душе, чтобы побольнее уколоть матушку за тот ад,

который ей пришлось пережить с ненавистным мужем.-- Хотя я вам ничего не

говорила об истязаниях сестры моим супругом, которого вы навязали мне, но вы же

раз ночью застали такую сцену, когда он стрелял в меня, видели кровоподтеки и

ссадины на моем теле! Но, по своему обыкновению, скоро об этом забыли. Что вам

дети! Для вас на первом месте было хозяйство, чтобы устроить его для своего

любимчика! Почему же вы не подумали, почему сами не сообразили, что

присутствие такого человека, как мой супруг, может только вредно отозваться на

вашей младшей дочери? А мне было не с руки говорить вам о его безобразии! Вы

прогнали бы его из вашего дома, а он потащил бы и меня за собой, и я осталась бы

с глазу на глаз с этим извергом! Я, конечно, поступала дурно, но как же вы назовете

ваш поступок относительно меня и ваши неуч сыпные материнские заботы о вашей

маленькой дочери?

-- Боже, боже! Как все это ужасно! Нюта, молчи, сейчас замолчи! -- кричали ей

братья.

Вдруг Саша подняла на меня глаза с выражением тяжелой муки и страдания.

-- Ты говоришь -- "цепи рабства пали",-- это верно. Но я не вижу, чтобы это

сколько-нибудь смягчило твое сердце! Ты, как и в дореформенных семьях, в пылу

раздражения начала грубо упрекать свою родную мать, подняла всю эту муть

прошлого... Ты научилась великолепным фразам, но не поняла их внутреннего

смысла! Да, твое. нравственное воспитание страдает большими дефектами!

Переступив порог своего родного дома, ты начинаешь с того, что говоришь

ужасные вещи.-- И она встала, за нею поднялись и другие, кстати обед уже был

окончен.

О, как я была пристыжена! Эту отповедь дала мне Саша, светлый образ которой я

всю жизнь носила в моем сердце, как величайшую святыню. "Что я наделала? Как

она должна презирать меня! " И, сгорая от стыда, я хотела в ту же минуту

броситься перед ней на колени, умолять ее не думать обо мне очень дурно,

поведать ей, какие чистые мечты и стремления наполняют мою душу. Я

отправилась в нашу прежнюю детскую и застала Сашу сидящею на постели:

склонив низко голову, она так задумалась, что не слыхала даже, как я открыла

дверь. Я бросилась перед ней на колени, прижалась к ней, слезы лились из моих

глаз, и я не могла произнести ни звука. А она, точно угадывая мои мысли, гладила

меня по голове, говоря:

-- Ну да... Я знаю, у тебя честные порывы, но, видишь ли... Как бы тебе это

объяснить?.. Ты, может быть, и готова облагодетельствовать весь свет, открыть

объятия всему человечеству, а человека ты забываешь...

-- Право же, я не виновата... Все эти воспоминания нахлынули на меня как-то

сразу, неожиданно... Посмотрела кругом, и мне внезапно представилось все

прошлое... Раз это случилось, не могла же я фальшивить с матерью, улыбаться,

говорить приятные для нее вещи!.. Да и к чему? Прежде много говорили елейных

слов, а делали гадости...

-- Сдерживать себя -- не значит фальшивить!.. Деточка дорогая, только когда ты

будешь любить, жалеть, бояться огорчить человека, кто бы он ни был, только этим

пока ты и можешь приносить пользу ближнему. А ты не пожалела даже свою

родную мать! Ведь все, что ты ей выкрикивала, безжалостно, жестоко, даже как-то

непристойно...

-- Ах, Шурочка, как можешь так рассуждать ты, Именно ты? Ведь это все такая

ветошь, ветхозаветные взгляды, рутина! Пристойно и непристойно, приличие и

неприличие, все эти понятия и слова теперь никуда не годятся! Каждый обязан

руководиться одною только правдой. Я вступаю в новую жизнь, хочу жить и

говорить по-новому, без сантиментов, без светских прикрас.

Сестра смотрела на меня во все глаза, печально покачивая головою.

-- В новых стремлениях и взглядах чрезвычайно много хорошего и честного. Но

из того, что ты сейчас сказала, мне кажется, ты усвоила себе один только

формальный, протокольный нигилизм, приняла его на веру, без критики и

проверки!

В эту минуту нас позвали в столовую. Мы застали всех наших мирно

беседующими между собой, точно ничего особенного не произошло. Ни в этот раз,

ни позже никто не напоминал мне о моей гадкой выходке,-- напротив, все с

сердечным участием начали расспрашивать обо всем, что я пережила в последнее

время.

На другой день Саша получила письмо от знакомой, которая извещала ее, чтобы

она немедленно возвратилась в город, так как уже официально заявлено, что она

получила место главной учительницы гимназии, в которой ей будет отведена

квартира, но начальство требует, чтобы она явилась через два-три дня. Саша уехала

на следующий день.

Глава XXI