o 746a5c7ff3383046

требования.-- При этом он вынул из кармана присланную ему бумагу и с сердцем

сунул ее в руки брата.-- Вот извольте получить обратно: мне ее прислали для

подписи, а я не желаю ни подписывать, ни иметь дело с такими крамольниками,

которые не признают ни божеских законов, ни законов естества.

Когда мой брат заехал к другому, уже не к мелкопоместному помещику, тот вынул

уставную грамоту9 и сказал:

-- Подписывать не буду! не могу же я подтверждать своею подписью, что я

радуюсь грабежу, учиненному надо мною среди бела дня. Так как такое приказание

идет от самого царя, а жаловаться на него можно только богу, то я при вас и

засовываю эту грамоту за икону. Уж пускай сам бог рассудит меня с царем на том

свете.

Случались и отказы подписать уставную грамоту, сопровождаемые угрозами и

неприятностями всякого рода, создававшими массу хлопот для мировых

посредников. Но однажды такой отказ сопровожался в наших краях громким

скандалом, который долго волновал наше захолустье.

В нескольких верстах от нашей деревни находилась усадьба, принадлежавшая

трем сестрам, девицам Тончевым, прославившимся даже в суровое

крепостническое время своею жестокостью к крестьянам (см. о них выше, глава

IV). Вследствие этого у них ежегодно оказывались в "бегах" несколько крестьян, что постоянно уменьшало и без того небольшое число их подданных. Оставшиеся

крестьяне мстили им напропалую: воровство и другие напасти не переводились в

их хозяйстве, случались и поджоги, а однажды двух старших сестер крестьяне

подвергли жестоким истязаниям. Когда манифест 19 февраля был обнародован,

Тончевы разволновались до невероятности. Их невежество, алчность,

бесчеловечное отношение к крестьянам -- одним словом, все их обычные свойства

проявились тут в совершенной степени.

В то время, когда всюду шли разговоры о новой реформе, три сестры разъезжали

по помещикам и священникам, расспрашивая их о том, как им понимать новый

манифест. Неужели и их крестьяне тоже сделаются свободными? Неужели и от них,

законных помещиц и столбовых дворянок, отберут для тех же хамов часть их

собственной земли? Всем в нашей округе было достаточно известно обостренное

настроение чувств сестер Тончевых, и все местные дворяне старались избегать

встречи с ними, но, когда это уже было немыслимо, к ним выходили без особенного

удовольствия. Хотя некоторые помещики сами враждебно относились к

крестьянской реформе, но сознавали, что, как бы они ни выражали сестрам свое

неудовольствие, все-таки они останутся в их глазах без вины виноватыми и в конце

концов нарвутся еще сами на дерзость уже за одно то, что решились принять эту

реформу без сопротивления, протеста и скандала. Один из таких помещиков, чтобы

избежать неприятностей со стороны сестер, старался всячески их вразумлять: он

утешал их тем, что дворовые в течение двух лет останутся в их полном

повиновении, а крестьяне будут сначала временнообязанными...

Но Эмилия, старшая из сестер, всегда вспыльчивая, а теперь дошедшая до

невменяемости, уже кричала во все горло:

-- Не временнообязанными будут передо мной мои хамы, а вечными моими

рабами, понимаете, вечнообязанными?..

Вторая сестрица подпевала:

-- Да-с! Они будут нашими рабами до гробовой доски!

Третья, опасаясь отстать от старших сестер, выкрикивала:

-- Это нехорошо, что вы так говорите. Вы этим потакаете всем мерзавцам, а вы --

дворянин! А вот мы, как прежде, что хотели, то и делали с крепостными, так будем

распоряжаться и теперь... и никаких подписей давать не будем!.. Да!.. очень гадко,

очень низко с вашей стороны!..

-- Да вы просто какие-то бестолковые сороки! Я же тут при чем? Я так же, как и

вы, страдаю от этой реформы! И не очень-то вы будете теперь делать все, что

захочется! Пришли другие времена, и с вами не очень будут церемониться! Если вы

добровольно не пойдете на требуемые уступки, никто не посмотрит на то, что вы

дворянки...

Старшая, Эмилия, которую ее сестры считали необыкновенно умной и

находчивой, запальчиво выкрикнула в лицо помещику:

-- Значит, вы, смотря по времени, либо хам, либо дворянин! Да и то сказать:

оборотнем быть вам на роду написано. Если бы вы были настоящим дворянином,

то у вас кровь вскипела бы от этих манифестов и реформ! Вы не допустили бы

такого безобразия с собою! Да что с вами толковать! Вы-то уверены, что вы

настоящий дворянин, а я-то очень и очень в этом сомневаюсь: мне издавна была

известна большая склонность вашей матушки к одному черномазому казачку: и

глазищи-то у вас, и вихры -- все в Мишку Беспалого... Откуда же взять вам

дворянскую честь?

Но тут, как у нас всюду рассказывали в ту пору, поднялся невероятный скандал.

Помещик схватил Эмилию за плечи, повернул и вытолкнул за дверь, а две младшие

сестры осыпали в эту минуту его самого градом колотушек. Весть об этом

скандале, как раскаты грома, немедленно прокатилась по отдаленнейшим уголкам

нашего захолустья.

Когда были назначены мировые посредники, Тончевы к этому времени так или

иначе поняли, что им не отделаться от неизбежного, то есть не обойтись без

уступки крестьянам части своих земель, но они, видимо, решили биться до