o 8b191ad8675a2039

-Как не запомнить, когда ты мне это каждую ночь шепчешь, - он провел губами по белой шее

и сказал: «От тебя дымом пахнет, как тогда. Пошли в постель, elskede, хватит меня

дразнить».

-Я не дразнила, - независимо сказала Анна, слезая с его колен.

-Куда? – Степан ухватил ее за талию. Корсетов тут не носили, и под грубоватой шерстью

платья он почувствовал ее всю, - маленькую, гладкую, горячую.

-В постель, куда? Сам же сказал, - удивилась она.

-Вот, - он медленно стянул с нее платье, - вот теперь, Анна, я вижу, поняла ты, кто тут

главный. Молодец.

-Это пока я сверху не окажусь, - тихо проговорила она и рассмеялась.

Внизу, на плоскогорье, было пестро от овец. «Это все ваше, что ли, хозяйка?», - обернулся к

ней Степан.

-Я вам не хозяйка, - внезапно, заалев, пробормотала женщина.

-Отчего же? – он развел огонь в сложенном из грубых камней очаге. «Кормите, поите, крышу

над головой дали, хоть и прохудившуюся, - увидев, как Анна хочет что-то сказать, Ворон

прервал ее: «Да поправлю я ее, поправлю. Так что как есть, - он хмыкнул, - хозяйка».

Анна, ничего не сказав на это, вынесла из сарая копченую баранью голову, и, набрав в

медный котел воды, поставила его на огонь.

Когда голова сварилась, она отрезала уши, и, ножом вынув глаза, протянула их Степану.

«Самое вкусное, надо быстро есть, пока не остыло», - она опять покраснела и потянулась за

флягой. «Аквавит наш пробовали?»

-Пробовал, - он глотнул пахнущую тмином, обжигающую жидкость, и вдруг подумал, что ему

тут нравится – заходящее, уже холодное солнце бросало багровые отсветы на каменные

стены сарая, пламя костра играло в глазах женщины напротив. Облизав пальцы, она

сказала: «Не обижаетесь, что я вас украла, капитан? Или вам в город надо?»

-Было б надо, - он протянул руку над огнем, и убрал белокурый локон с ее лба, - я бы сказал,

Анна.

-Осторожней, обожжешься, - ответила она тихо.

-Уже, - он посмотрел на занявшийся рукав, и, усмехнувшись, сбросил рубашку. «Новую мне

сошьешь».

-Ночи тут не жаркие, - медленно сказала женщина, и приподняла полу плаща. «Иди сюда».

Оказавшись рядом с ней, Степан поежился, - начал задувать злой, северный ветерок, и

шепнул ей на ухо: «У тебя в сарае сено припасено, хозяйка? А то ведь я к нему уже привык».

-Лежи, - сказал ей Степан, когда она зашевелилась, и попыталась устроиться к нему под бок.

«Скачешь, как блоха, дай поласкать тебя вволю. Лежи тихо».

Он погладил белокурые, - ровно лен, - волосы, что рассыпались по его груди, и внезапно

подумал, что вот – лежать бы так со сладкой, своей женщиной, ходить в море – недалеко и

ненадолго, смотреть, как растут дети, - что еще надо-то? «Денег, - он усмехнулся, - да и так

уже, внукам моим хватит. Куда еще-то? Да и на что их тут тратить, все свое. Вон, даже

рубашку мне сшила, как и обещала».

-Повернись, - сказала Анна тогда озабоченно. «Не жмет нигде?»

-Нет вроде, - он потянулся и закинул руки за голову. «Хорошо».

-Ну и высокий же ты, - изумленно проговорила женщина. «И большой какой – ровно

медведь».

-Каждый вечер со мной в кровать ложишься, - Степан посмотрел сверху на ее прикрытые

чепцом косы. «Пора бы и привыкнуть уже, Анна».

Она вдруг взяла его жесткую ладонь и погладила, - нежно. «И руки у тебя – я вся в них

помещаюсь».

-Так и надо, - ласково сказал Степан, и, нагнувшись, поцеловал ее. «Кто тебя еще так

обнимет, как я, Анна?»

-Да никто, Стефан, - она, поднявшись на цыпочки, закинула руки ему на шею. «Да не тянись

ты», - он сел на лавку и устроил ее на коленях – удобно. «А медведи тут у вас есть в горах?».

-Да как не быть, - она поболтала ногами, скинула домашние туфли, и серьезно сказала: «Ты

куда руки свои тянешь, день на дворе!».

-Зимой надо будет поохотиться, - Анна почувствовала, как шерстяной чулок будто сам

скатывается с ноги. «Ты что, до зимы тут сидеть собрался?», - удивленно спросила она. «А

корабль твой как же?»

-В Англию путь недолгий, - ответил Ворон. «К Рождеству вернусь, и потом уже никуда не

уеду. Так что, - он поднял бровь, - мне руку на место вернуть?»

-Да не надо, - томно ответила Анна. «Как по мне, так делай, что делал».

-Я ведь и кое-что другое умею, - он потянулся за подушками, и, уложив ее на лавке, встав на

колени, еще успел вспомнить, что надо опустить засов на двери.

Он посмотрел на ту самую рубашку, лежавшую рядом с кроватью, и рассмеялся.

-Ты что? – тихо спросила Анна, нежась под его рукой.

-Так, - Ворон уткнулся лицом в ее худенькое, девичье плечо. «Ты родить от меня не хочешь,

а?».

-Что это ты вдруг? – удивилась она. «Нет, куда мне рожать, я же замужем, хоть и, - она

усмехнулась, - соломенная вдова. Не могу я, понятно?».

-Понятно, - вздохнул Степан.

-Ну вот, - она чуть помрачнела. «Не хочу прятаться, а потом дитя свое кому чужому

отдавать. Вы, мужчины, вам все равно, - она усмехнулась, - кончил, и пошел себе. А носить

да рожать – нам. Так что нет, Стефан, хоть и люблю я тебя, но – нет».

-Неправа ты, - медленно сказал Ворон, накручивая на палец соломенный локон. «Неправа,

Анна. Я за больше чем двадцать лет первый раз такое женщине предлагаю. Как раз потому,

что ежели это мой ребенок, так я растить его хочу».