o 8b191ad8675a2039

-Аминь, - вразнобой отозвались они, а Марфа вдруг, смотря прямо на брата, добавила:

«Справедлив Господь на всех путях Своих и верен слову Своему во всех делах».

Степан покраснел, и отвел от нее глаза.

За едой взрослые молчали. Дети, почуяв, что-то неладное, тоже вели себя тихо, и быстро

отправились спать, подгоняемые Тео.

-Я с Лизой посижу, - шепнула та матери. «Можно, она со мной ляжет?».

Женщина только кивнула, искоса глянув на брата – лицо его застыло, будто вырубленное из

камня.

-А что с мамой? – вдруг, громко, спросил Ник. «Почему она не ела?».

-Плохо чувствует себя, милый, - нежно ответила Марфа. «Побудет в покое – и все пройдет,

так что не мешайте ей сейчас».

Степан, ничего не говоря, налил себе вина, - полный бокал, - и выпил – одним глотком.

- Что Петька-то? – хмуро спросил Степан, когда дети, убрав со стола, ушли, и они остались с

Марфой одни. «Когда вернется?»

-Пишет, что там у них дело затянулось, герцог де Гиз, как первая католическая лига в

прошлом году распалась, зачал новую делать, так что Петька, судя по всему, еще долго

будет мотаться между двором де Гиза и ставкой Хуана Австрийского. – Марфа тоже отпила

вина.

- Тем более, что дон Хуан, как знаешь, все еще не оставляет надежд освободить Марию

Стюарт. Да и мне тоже, - она положила руки на живот, - сейчас рожу, и уже летом надо в

Нижние Земли возвращаться, обратно к королеве Шарлотте, а то, как наш резидент пишет,

она без меня скучать зачала, - женщина улыбнулась.

-Ну и детям будет полезно опять при дворе пожить, а то тут – хоша и хорошо, но все же

деревня».

- Степа, - женщина осторожно взглянула на брата. «Я ж уеду потом, со всей оравой моей, на

кого мальчики-то останутся?»

- Я так понимаю, ты все знаешь? – Степан вздохнул. «И знала все это время?».

- Нет, - Марфа отодвинула бокал. «Маша мне только вчера сказала, как я ее у себя в

кабинете застала. Травы она у меня искала, чтобы дитя скинуть».

- Поздновато она об этом задумалась, - рассмеялся Степан, и Марфа застыла – никогда она

еще не видела Ворона таким. «Будет она с мальчиками, еще два года, а как им восемь

минует – я их заберу».

- А Маша? – еще более осторожно спросила Марфа.

- Пущай тогда идет, куда хочет, ее судьба меня менее всего волнует, - Степан помолчал и

вдруг сказал: «Я поговорю с кем-нибудь, чтобы ублюдка ее пристроить – в Лондоне, не

здесь. Но только чтобы она не знала – где, ни в коем случае».

- Степа, - только и смогла вымолвить Марфа. «Степан, да ты что – умом тронулся! Ты как

смеешь у матери дитя ее забирать!»

- Я его воспитывать не собираюсь, и не думай даже – отрезал Степан. «А мать Майклу с

Ником пока нужна – хоть такая», - он горько рассмеялся.

Марфа вдруг неожиданно быстро – несмотря на свой живот, - поднялась.

-Да ты же сам Петра уговаривал меня обратно принять, со всем приплодом – сжав зубы,

сказала она. «Что же ты теперь Машу на вечное несчастье обрекаешь!»

- Она сама себя на него обрекла, как блудить зачала, - Степан тоже поднялся. Сестра была

много ниже его, но Воронцову вдруг показалось, что она – будто львица, - сейчас бросится

на него. Ее глаза яростно сверкали.

-Ты Машу шестнадцатилетним ребенком за себя взял, - угрожающе тихо сказала Марфа.

«Ты хоть подумал, что бедная девочка ничего, кроме своей деревни, не видела? Молчи! –

подняла она руку, видя, что Воронцов открыл рот.

- Ты ее со мной не равняй – я хоша с детства на золоте ела и на серебре спала, но меня

батюшка с матушкой, ровно клинок булатный закалили. Поэтому я и не сломалась. А Маша

тебе в руки попала – испуганная, одинокая, - и ты, взрослый мужик, надел ей кольцо на

палец и оставил. Ты когда после свадьбы в море ушел? – прищурилась Марфа.

- Через месяц, - неохотно ответил Степан.

- Так что же ты хочешь? Ты за десять лет дома-то, сколько был – год, если все сложить? Али

еще меньше? – Марфа подбоченилась. «Я тебе, Степа, скажу – у вас, мужчин, шлюхи есть.

Коли ты женат, но и к шлюхе тоже ходишь - ведь никто тебя не обвиняет, правда ведь?» -

она смотрела на него своими невозможными зелеными глазами, требуя ответа.

Он молчал.

- А нам, бабам, что делать? – она вдруг вздохнула. «Да зачастую и не столько постели

хочется, сколько просто – посидеть рядом, поговорить, поласкаться. Ты с Машей

разговариваешь?».

- Да о чем с ней разговаривать? – в сердцах сказал Степан. «О детях только, более же она

ничего не знает».

- Какой ты дурак, - простонала Марфа, опускаясь в кресло. «Господи, какой дурак! Ты почему

со мной о политике говоришь?

- Потому что ты про это знаешь, - устало ответил ей брат.

- И Маша знает! И про книги знает – я ж говорю с ней. А ты приезжаешь, играешь с детьми,

она тебя обихаживает, а ты и слова с ней не скажешь – будто она безъязыкая.

Ну, хорошо - вот ты муж, глава семьи, Евангелие им толкуешь, а в Евангелии что сказано –

что Мария у ног Иисуса сидела, и он с ней разговаривал! Что ж ты за христианин, коли Иисус

тебе не пример?

- И даже в гареме, Степа, и то султан с бабами говорит – уж поверь мне! – она усмехнулась.

«А там баб поболе, и не все они такие умные, как я, али жена твоя».

- Такая она умная, что блудить начала, - не смог сдержаться Степан.