o 8b191ad8675a2039

- Я не говорю, что нет ее вины, - серьезно сказала Марфа. «Есть. Но и твоя тоже есть, и

ежели ты сейчас Машу выгонишь, дак оно тебе потом отольется. Сказано же от Писания –

кто из вас без греха, тот первый пущай бросит в нее камень. Ты, что ли, без греха, Степа?

В комнате повисло тяжелое, долгое молчание. «Я - не святой, Марфа», - жестко сказал

Степан.

- Дак никто не святой, - вздохнула сестра.

Он поднялся. «Поеду в Лондон».

-Поешь, ради Бога, - Марфа сидела на ручке кресла, держа на коленях тарелку. «Ну, или

попей хоть, ребенок-то ни в чем не виноват, ты о нем подумай».

-Дети как? – Маша жадно выпила полный кубок воды. «Я налью, - сказала Марфа, увидев,

как невестка потянулась за графином. «Ты сиди спокойно. Дети хорошо, спать легли. Он

уехал».

-Куда? - Маша побледнела.

-Сказал, что в Лондон, - Марфа вздохнула. «Ты вот что, сложи корзинку – ну там, на первое

время что нужно, и я тебя завтра к себе домой отвезу. Там и родишь, и живи там, сколько

хочешь».

-Степан тебя убьет! – ахнула невестка.

-Вот что, милая, - жестко сказала Марфа, - кабы не дед мой, и не родители мои, упокой

Господи души их, - дак ничего бы этого не было, - она обвела рукой комнату.

-И муж твой, - она помолчала, сдерживаясь, - на колу бы торчал, а мой – в остроге бы издох,

и не спас бы их никто. Так что не Воронцовым указывать, что мне, Вельяминовой, делать».

-Так это ж не твой дом, ты же за Петей замужем, а коли замужем – так все, что твое, мужу

принадлежит, - измученно сказала Маша. «Закон же такой».

-А я, дорогая, - сладко улыбнулась Марфа, - им и не владею. Ты думаешь, я законов не

знаю? То дом казенный, мне в аренду сданный безвозмездно и бессрочно. Кого хочу туда,

того и пускаю, и Степан твой мне не указ. Пусть Ее Величеству идет, жалуется.

Так что собирайся, а детям скажем, что ты уехала, потому что в Лондоне лучше рожать – к

врачам ближе. Вот и все».

Маша тяжело поднялась. «Марфа, а если он мне мальчиков потом видеть запретит?» -

красивое лицо невестки распухло от слез.

-Он в феврале в море уйдет – до осени , - Марфа хищно улыбнулась. «Ровно рысь», -

подумала невестка.

-Как он из Нового Света узнает, куда я здесь с детьми езжу? – продолжила женщина. «Так

что не волнуйся , все устроится».

-А деньги! – вдруг ахнула Маша. «Миссис Стэнли же заплатить надо, у меня – она

покраснела, - даже и драгоценностей нет, чтобы продать».

Марфа выразительно закатила глаза.

-Как Симмонса осенью арестовали, - она зевнула, - дак я его незадолго до этого упросила за

процент передоверить мой вклад Кардозо, - этому банкиру из Амстердама. Сказала ему, что,

мол, взялись сейчас за католиков, и беспокоюсь я за деньги свои.

-А перед тем, как Симмонса владения конфисковали, так доверенность эта, - Марфа томно

опустила ресницы, - потерялась. Так бывает.

И это моего дедушки деньги, не мои – коли дедушка распоряжается, дак Кардозо мне золото

и выдает. Понятно? – усмехнулась женщина.

-Твой же дедушка в Святой Земле! – удивилась Маша. «Оттуда долго письма идут, это ж

сколько его разрешения ждать надо!»

-Мой дедушка прислал одно письмо, - Марфа нагнулась и поцеловала невестку, - рассказать

тебе, что в нем было? «Сколь внучка моя не попросит, столь ей и выдать», или как-то так, в

общем.

-Марфа, - восхищенно сказала Маша, - ты такая умная!

-Пожила бы ты в гареме не неделю, а три года, - сердито ответила невестка, - дак тоже бы

умная стала. И не в глуши своей, а в Стамбуле, в змеином гнезде этом. Давай складываться.

И не волнуйся – не нашелся еще тот мужик, - даже Ворон твой, - что с Марфой

Вельяминовой потягался бы.

Старик поворошил кочергой угли в камине и взглянул на мужчину, что сидел перед ним.

-Редко ты ко мне приезжаешь, - медленно сказал он. «Это и хорошо – если не приезжаешь,

значит, - как я думаю, - он вдруг улыбнулся краем губ, - все в порядке. Ну, или стыдно тебе,

Стивен, мне на глаза показываться. Скорее второе».

- Иногда я жалею, что не папист, - вдруг сказал мужчина. «Или как у православных – у них

тоже исповедь есть».

- Стивен, - старик поднялся и встал у огня, грея руки. «Зачем тебе перед кем-то

исповедоваться, если Бог всегда перед тобой для этого?»

- Он же не посоветует, что делать, - горько сказал Степан. «Для того я к вам сейчас и

приехал».

- Я тоже не посоветую, - глаза у старика были молодые – пронзительные, голубые, - хоть и

обрамленные сетью морщин. «Только ты сам можешь решить – куда дальше идти».

- Я решил, - Степан потер лицо руками. «А потом стал сомневаться. Один человек сказал

мне – разве ты сам без греха, что бросаешь в нее камень?»

- Умный человек, - старик помедлил. «Стивен, когда ты корабль ведешь – что с ним

случится, если ты его бросишь?».

- Поплывет по воле ветра и волн – ответил Степан. «Куда Божья воля его приведет – так оно

и будет».

- Семья то же самое, - вздохнул старик. «Только ведут в семье двое, а не один. А как вы оба

бросили это дело – видишь, что случилось».

- Так, значит, Божья воля нам расстаться? – спросил Степан.

- Если корабль тонет, капитан с него бежит? – ответил вопросом на вопрос старик.

- Нет, конечно, - удивился Степан. «Капитану должно на корабле до последнего быть».