o c24ec28d571a6d65

- Не буду, - улыбнулся Дэниел, принимая бумаги.

- Эухения де Монтойя, - она присела, и Дэниел увидел, как закатное солнце осветило

золотом белокурую прядь на виске. «А глаза – словно каштаны», - подумал он. «Господи,

какая красавица. И маленькая, мне до плеча, не достает, куда ей корзинки еще таскать».

- Так покажите, - ласково попросил он. «А то я хочу отнести, и не знаю – куда. Пожалуйста».

- Спасибо, - она опять присела. «Тут недалеко, правда, я сама».

- Пожалуйста, - еще раз попросил сеньор Дэниел, и Эухения, потрогав четки, сдалась:

«Идите за мной, тогда».

- Вы давно в Картахене? – спросил он женщину, когда они обогнули кафедральный собор и

вышли на узкую, усаженную пальмами улицу.

-Три года, - смущаясь, ответила она. «Раньше мы жили, на севере, в Сент-Огастене, мой

батюшка там был комендантом крепости, но потом его ранили, в сражении, он теперь

пенсию получает. Ну, мы сюда и переехали, тут врачи лучше. Вот, мы и пришли, - она

остановилась у простого домика с некрашеной дверью. «Спасибо вам, сеньор Дэниел».

- Давайте я на кухню занесу, - предложил юноша.

- Нет, нет, я сама, - испугалась донья Эухения. «Что вы!»

- А вы завтра на рынок пойдете? – глядя в карие, большие глаза, спросил Дэниел. «Просто я

должен знать – вдруг вам что-то еще поймать надо будет, тогда я там буду стоять и ждать

вас, с самого рассвета, - он улыбнулся.

- Послезавтра, - пробормотала донья Эухения, не поднимая глаз. «Как сейчас, вечером».

- Ну вот, - он склонил голову, - спасибо вам, сеньора. Послезавтра буду там, - юноша низко

поклонился, и ушел, а Эухения, стоя на пороге, посмотрев ему вслед, сердито прошептала:

«И зачем все это? Лучше бы ты делом занималась, иди суп варить!»

Дома было темно, и, - женщина принюхалась, - пахло ромом. Отец спал у себя, похрапывая,

и, когда Эухения наклонилась, чтобы поднять пустую бутылку, - даже не пошевелился.

Женщина перекрестила его, и, укутав одеялом, ушла на кухню.

Поставив горшок на треногу, что стояла в очаге, она открыла дверь в свою комнату, -

маленькую, чистую, бедную, будто монастырская келья. Преклонив колена перед распятием,

женщина зажгла свечу, и, сев за стол, стала готовиться к завтрашним урокам.

Белла плеснула себе в лицо холодной водой из кувшина, и, одернув простого холста, серую

рубашку, оглянулась – Анхелика уже дремала. Девочка легла на спину и, глядя в беленый

потолок, зашевелила губами. Молитва была короткой и Белла повторяла ее два раза в день

– утром и вечером.

«Моя мать жива, - говорила себе девочка, - ее зовут Тео. Мой отец – Ворон. Моего брата

зовут Дэниел, а сестру – Марта. Я выберусь отсюда, и найду их. В том я клянусь жизнью

моей. Аминь».

Губы остановились, и Белла, закинув руки за голову, закрыв глаза – стала думать.

Дэниел раскрыл ставни и посмотрел на тихую, бирюзовую гладь воды. Окна постоялого

двора выходили прямо на гавань, и он, прищурившись, увидел большого белого альбатроса,

который кружил над водой. «Прямо как в день, когда Беллу крестили, - грустно подумал

юноша, присев на подоконник. «А вон там где-то, перед крепостью, на дне – «Святая

Мария», и Ворон на ней. Как и положено капитану – со своим кораблем, - он перекрестился и

прислушался звукам колокола над кафедральным собором.

«Никто меня тут не узнает, конечно, - хмыкнул Дэниел. «Мы же уехали обратно в Акапулько,

когда Белле год исполнился. Так, - юноша потянулся за бумагой, что лежала на шатком,

деревянном столе, - о золоте я все разузнал, капитан останется доволен.

Дэниел взглянул на свои записи и погрыз перо, ероша русые, отливающие золотом волосы.

«Ну, все хорошо. Грузы приходят два раза в месяц, и, как мы говорили с капитаном, - нет

смысла рисковать кораблем, тут все-таки крепость. Возьмем пару-тройку шлюпок и ночью

высадимся. А вот с монастырями сложнее.

Марфа взглянула на список, что доставили из Рима, и покачала головой:

- Не думаю, что он оставил Беллу в Южной Америке – там всего два женских монастыря, в

Картахене и Лиме. Ребенка проще спрятать в Старом Свете – в одной Испании этих

обителей несколько сотен.

- Учитывая, что сеньор Себастьян - Марфа вздохнула, - все больше сейчас в Мадриде время

проводит, советником при короле Филиппе, - Белла, скорее всего там, при нем. В Испании к

нему не подобраться, надо ждать, пока он приедет в Рим. Фрэнсис, как мог, ускорил

рассмотрение его дела, но все равно, - это еще год, не меньше. Ну, - Марфа сцепила

пальцы, - это если он Беллу держит в монастыре, а не…, - женщина не закончила и

перекрестилась.

- Вот так, Дэниел, - тихо сказал отец, передавая ему названия монастырей. «Там, - он кивнул

на юг, - тоже будем искать, конечно». Они с адмиралом приехали провожать Дэниела в

Плимут, и Виллем, внимательно посмотрев на Волка, шепнул ему что-то. Отец покраснел и

буркнул: «Сам разберется, не маленький».

Дэниел посмотрел на отца и деда и спокойно сказал, наливая себе вина: «Правильно, сам».

Юноша услышал звон соборного колокола и, улыбнувшись, посмотрев на себя в мутное,

запыленное зеркало, шепнул: «Донья Эухения».

На рынке было еще многолюдно, и Дэниел на мгновение испугавшись, что она могла уйти,