О дьяволе и бродячих псах

– Что-то случилось? – Ройс гладил Нину по волосам, словно хотел заведомо утешить.

– Тетушка Эстель умерла, – ответила она со спокойствием, с которым обычно не сообщают о смерти родственников. – Меня ждут на похоронах и оглашении завещания.

– Соболезную. – Ройс был смущен ее сдержанностью и не понимал, что именно стоило проявить в этот момент. – Хочешь, поеду с тобой?

– Нет, я в порядке, – Нина вложила письмо в конверт. – Я ведь ее даже не знала. Это все просто формальности.

Она ехала в Порт-Рей с тяжестью в сердце, не ведая, чего ожидать. Голову заполонили сложные раздумья о семье, которой Нина не знала, и о людях, которые стали семьей. Разглядывая серый город за окнами, она мечтала как можно скорее отказаться от любого возможного наследства и возвратиться в свой теплый мир, сияющий любовью. Но вид «Барнадетт» быстро вывел из грез, и она почувствовала себя угнетенной.

В лучшие годы особняк определенно был одним из выдающихся аристократических домов класса «люкс». Вид он имел соответствующий, величественный, если сделать скидку на время. Огромный дом, полный пустоты и одиночества. Нина не была толком знакома с Эстель, но стало нестерпимо жаль тетушку. «Барнадетт» – тесная тюрьма и необъятная могила.

Нина ударила в молоточек, и дверь с протяжным скрипом распахнулась от ее стука. Перейдя порог, она удивленно отметила, что внутри особняк казался куда просторнее, чем снаружи. Но он был отнюдь не одинок.

В холле Нину встречали четыре пары глаз: зеленые, черные, золотые. И карие. С лестницы спускался человек с небрежным узлом темных волос. Шаг его замедлился, человек с подозрением и интересом разглядывал Нину, словно они могли быть знакомы.

Может, в прошлой жизни?

Восседавший на облезлой администраторской стойке парень с россыпью темных кудрей коварно ухмыльнулся острыми клыками:

– Все дороги ведут в Порт-Рей.

– Не дай ей умереть!

– Я тебе не гребаный некромант!

Джеймс не отрывал стального взгляда от дороги, хотя соблазн обернуться назад, где Грей безуспешно пытался привести Нину в чувство, был велик. Кровь из раны на ее животе заливала обивку автомобильного кресла, вгоняла в смятение, доходившее до нешуточного испуга. Застигнутый паникой, Джеймс старался избегать любых мыслей. Любая мысль была безумием.

Рядом постепенно приходил в сознание Ричард. Оставшиеся к нему вопросы вдруг утратили всякую значимость. «Дважды предатель», – слова, которые должны были больно подорвать доверие, не отзывались и толикой волнения.

Врачи немедленно перехватили Нину с рук Джеймса и сразу же доставили в операционную. Под напором впечатлений Джеймс забыл о собственном существовании. Вся жизнь сузилась в дверях операционного блока.

«Что случилось»? – сквозь свинцовый туман в голове прорывался чей-то вопрос.

– Бродячие псы, – сослался он на относительно недавние новостные заголовки.

«Нога…»

– Все в порядке.

«Пока не начался сепсис».

Джеймс не осознавал, с кем говорит. Он не слышал слов, продолжающих доносить мысль о весомости процедур и невесомости иных убеждений.

– Делайте что хотите, – сдался демон, не выдержав напора расплывчатых тирад.

Джеймс чувствовал себя будто в похмельном сне. Он не помнил, как оказался в процедурном кабинете, как опустился на кушетку, окруженную пластиковыми ширмами. В голове царила какая-то блеклая пустота. Умерли мысли, умерли чувства. Лишь проблески надежды, что он еще увидит Нину Стелманис живой и здоровой, не позволяли совсем уж кануть в забытье.

Джеймс закрыл глаза. Он не ощущал боль раны, оставленной адской гончей, только затягивающиеся возле стежки, но в боли Джеймс нуждался как никогда. Хотя бы ради того, чтобы убедиться, что он все еще жив.

У не задернутого занавеса возник желтоглазый демон. Его присутствие Джеймс ощутил нутром и лениво приоткрыл веки. Во внимание первым делом бросился фиолетовый след, окольцевавший шею Ричарда. Вторым – разбитое лицо. Тогда-то Джеймс и прикинул, что, вероятно, и сам выглядит не лучше. Чего стоили одни ободранные руки, покрытые коркой запекшейся крови.

Ричард дождался, пока женщина в белом наложит повязку, и ослабшим до полутона голосом произнес:

– Оставьте нас.

Женщина покорно выполнила требование, не произнеся ни слова. Будто люди, с которыми общался Ричард, могли вести себя как-то иначе.

– Как ты? – голос его сорвался на хриплый шепот.

– Живой.

Ричард с сомнением склонил голову набок. Беспокойство касалось, скорее, ясности рассудка товарища. И, тем не менее, он продолжил говорить:

– Должен признаться. Это я сдал тебя Лоркану.

– Не помню такого, – совершенно безразлично отозвался Джеймс.

– Он хотел склонить меня на свою сторону, а я хотел прежней жизни. Но без тебя не осмелился. Сомневался. – Ричард перешел на полушепот, и слова его зазвучали так, словно он выуживал их на свет из самого сердца. – Я подсказал Лоркану, что тобой будет легко манипулировать. Что ты становишься по-человечески слаб.

Джеймс глядел вперед, дивясь собственному спокойствию. При других обстоятельствах он бы хорошенько вмазал Ричарду по лицу за все услышанное. Но было как-то плевать.