О дивный новый мир (Brave New World)

Lenina wheeled round. He was standing in the doorway of the cab, his eyes fixed, staring; had evidently been staring all this time while she was powdering her nose, waiting-but what for? or hesitating, trying to make up his mind, and all the time thinking, thinking-she could not imagine what extraordinary thoughts.	Ленайна круто обернулась: Джон стоял в дверях кабины, глядя на Ленайну неподвижным взглядом; должно быть, он стоял так и глядел все время, пока она пудрилась, и ждал - но чего? -колебался, раздумывал, думал - но о чем? Что за чудак, уму непостижимый...
"Good-night, Lenina," he repeated, and made a strange grimacing attempt to smile.	- Спокойной ночи, Ленайна, - повторил он, страдальчески морща лицо в попытке улыбнуться.
"But, John ... I thought you were ... I mean, aren't you? ..."	-Но, Джон... Я думала, вы... То есть, разве вы не?..
He shut the door and bent forward to say something to the driver.	Дикарь, не отвечая, закрыл дверцу, наклонился к пилоту, что-то сказал ему.
The cab shot up into the air.	Вертоплан взлетел.
Looking down through the window in the floor, the Savage could see Lenina's upturned face, pale in the bluish light of the lamps.	Сквозь окошко в полу Дикарь увидел лицо Ленайны, бледное в голубоватом свете фонарей.
The mouth was open, she was calling.	Рот ее открыт, она зовет его.
Her foreshortened figure rushed away from him; the diminishing square of the roof seemed to be falling through the darkness.	Укороченная в ракурсе фигурка Ленайны понеслась вниз; уменьшаясь, стал падать во тьму квадрат крыши.
Five minutes later he was back in his room.	Через пять минут Джон вошел к себе в комнату.
From its hiding-place he took out his mouse-nibbled volume, turned with religious care its stained and crumbled pages, and began to read Othello.	Из ящика в столе он вынул обгрызенный мышами том и, полистав с благоговейной осторожностью мятые, захватанные страницы, стал читать "Отелло".
Othello, he remembered, was like the hero of Three Weeks in a Helicopter-a black man.	Он помнил, что, подобно герою "Трех недель в вертоплане", Отеллло - чернокожий.
Drying her eyes, Lenina walked across the roof to the lift.	Ленайна отерла слезы, направилась к лифту.
On her way down to the twenty-seventh floor she pulled out her soma bottle.	Спускаясь с крыши на свой двадцать восьмой этаж, она вынула флакончик с сомой.
One gramme, she decided, would not be enough; hers had been more than a one-gramme affliction.	Грамма, решила она, будет мало; печаль ее не из однограммовых.
But if she took two grammes, she ran the risk of not waking up in time to-morrow morning.	Но если принять два грамма, то, чего доброго, проспишь, опоздаешь завтра на работу.
She compromised and, into her cupped left palm, shook out three half-gramme tablets.	"Приму полтора", - и она вытряхнула на ладонь три таблетки.
Chapter Twelve	Глава двенадцатая
BERNARD had to shout through the locked door; the Savage would not open.	Бернарду пришлось кричать сквозь запертую дверь; Дикарь упорно не открывал.
"But everybody's there, waiting for you."	- Но все уже собрались и ждут тебя.
"Let them wait," came back the muffled voice through the door.	- Пускай ждут на здоровье, - глухо донеслось из-за двери.