О дивный новый мир (Brave New World)

"The murkiest den, the most opportune place" (the voice of conscience thundered poetically), "the strongest suggestion our worser genius can, shall never melt mine honour into lust.	"Ни злобный гений, пламенящий кровь, ни злачный луг, ни темная пещера, - загремел голос поэзии и совести, - ничто не соблазнит меня на блуд и не расплавит моей чести в похоть".
Never, never!" he resolved.	"Ни за что, ни за что", - решил Джон мысленно.
"You silly boy!" she was saying.	- Глупенький, - шептала Ленайна.
"I wanted you so much.	- Я так тебя хотела.
And if you wanted me too, why didn't you? ..."	А раз и ты хотел меня, то почему же?..
"But, Lenina ..." he began protesting; and as she immediately untwined her arms, as she stepped away from him, he thought, for a moment, that she had taken his unspoken hint.	- Но, Ленайна, - начал он; она тут же разомкнула руки, отшагнула от него, и он подумал на минуту, что Ленайна поняла его без слов.
But when she unbuckled her white patent cartridge belt and hung it carefully over the back of a chair, he began to suspect that he had been mistaken.	Но она расстегнула белый лакированный пояс с кармашками, аккуратно повесила на спинку стула.
"Lenina!" he repeated apprehensively.	- Ленайна, - повторил он, предчувствуя недоброе.
She put her hand to her neck and gave a long vertical pull; her white sailor's blouse was ripped to the hem; suspicion condensed into a too, too solid certainty.	Она подняла руку к горлу, дернула молнию, распахнув сверху донизу свою белую матроску; тут уж предчувствие сгустилось в непреложность.
"Lenina, what are you doing?"	- Ленайна, что вы делаете!
Zip, zip! Her answer was wordless.	Жжик, жжик! - прозвучало в ответ.
She stepped out of her bell-bottomed trousers. Her zippicamiknicks were a pale shell pink.	Она сбросила брючки клеш и осталась в перламутрово-розовом комби.
The Arch-Community-Songster's golden T dangled at her breast.	На груди блестела золотая Т-образная застежка, подарок архипеснослова.
"For those milk paps that through the window bars bore at men's eyes...." The singing, thundering, magical words made her seem doubly dangerous, doubly alluring.	"Ибо эти соски, что из решетчатых окошек разят глаза мужчин..." Вдвойне опасной, вдвойне обольстительной становилась она в ореоле певучих, гремучих, волшебных слов.
Soft, soft, but how piercing! boring and drilling into reason, tunnelling through resolution.	Нежна, мягка, но как разяща! Вонзается в мозг, пробивает, буравит решимость.
"The strongest oaths are straw to the fire i' the blood.	"Огонь в крови сжирает, как солому, крепчайшие обеты.
Be more abstemious, or else ..."	Будь воздержанней, не то..."
Zip!	Жжик!
The rounded pinkness fell apart like a neatly divided apple.	Округлая розовость комби распалась пополам, как яблоко, разрезанное надвое.
A wriggle of the arms, a lifting first of the right foot, then the left: the zippicamiknicks were lying lifeless and as though deflated on the floor.	Сбрасывающее движенье рук, затем ног - правой, левой - и комби легло безжизненно и смято на пол.
Still wearing her shoes and socks, and her rakishly tilted round white cap, she advanced towards him.	В носочках, туфельках и в белой круглой шапочке набекрень Ленайна пошла к Джону.
"Darling.	- Милый!