О дивный новый мир (Brave New World)

The summer afternoon was drowsy with the hum of passing helicopters; and the deeper drone of the rocket-planes hastening, invisible, through the bright sky five or six miles overhead was like a caress on the soft air.	Успокоительно жужжали пролетающие вертопланы; рокотали ласково и густо ракетопланы, невидимо несущиеся в ярком небе, километрах в десяти над головой.
Bernard Marx drew a deep breath.	Бернард набрал полную грудь воздуха.
He looked up into the sky and round the blue horizon and finally down into Lenina's face.	Устремил взгляд в небо, затем на голубые горизонты, затем на Ленайну.
"Isn't it beautiful!" His voice trembled a little.	- Красота какая! - голос его слегка дрожал.
She smiled at him with an expression of the most sympathetic understanding.	Она улыбнулась ему задушевно, понимающе.
"Simply perfect for Obstacle Golf," she answered rapturously.	- Погода просто идеальная для гольфа, - упоенно молвила она.
"And now I must fly, Bernard.	- А теперь, Бернард, мне надо лететь.
Henry gets cross if I keep him waiting.	Генри сердится, когда я заставляю его ждать.
Let me know in good time about the date."	Значит, сообщишь мне заранее о дате поездки.
And waving her hand she ran away across the wide flat roof towards the hangars.	- И, приветно махнув рукой, она побежала по широкой плоской крыше к ангарам.
Bernard stood watching the retreating twinkle of the white stockings, the sunburnt knees vivaciously bending and unbending again, again, and the softer rolling of those well-fitted corduroy shorts beneath the bottle green jacket.	Бернард стоял и глядел, как мелькают, удаляясь, белые чулочки, как проворно разгибаются и сгибаются - раз-два, раз-два - загорелые коленки и плавней, колебательней движутся под темно-зеленым жакетом плисовые, в обтяжку шорты.
His face wore an expression of pain.	На лице Бернарда выражалось страданье.
"I should say she was pretty," said a loud and cheery voice just behind him.	- Ничего не скажешь, хороша, - раздался за спиной у него громкий и жизнерадостный голос.
Bernard started and looked around.	Бернард вздрогнул, оглянулся.
The chubby red face of Benito Hoover was beaming down at him-beaming with manifest cordiality.	Над ним сияло красное щекастое лицо Бенито Гувера- буквально лучилось дружелюбием и сердечностью.
Benito was notoriously good-natured.	Бенито славился своим добродушием.
People said of him that he could have got through life without ever touching soma.	О нем говорили, что он мог бы хоть всю жизнь прожить без сомы.
The malice and bad tempers from which other people had to take holidays never afflicted him.	Ему не приходилось, как другим, глушить приступы дурного или злого настроения.
Reality for Benito was always sunny.	Для Бенито действительность всегда была солнечна.
"Pneumatic too. And how!"	- И пневматична жутко!
Then, in another tone: "But, I say," he went on, "you do look glum!	Но послушай, - продолжал Бенито, посерьезнев, -у тебя вид такой хмурый!
What you need is a gramme of soma."	Таблетка сомы, вот что тебе нужно.