О дивный тленный мир

Металлическая дверца открывается, и я заглядываю внутрь. Мы теперь находимся на другом конце печи по отношению к топке, в которой исчез гроб. Если бы труп не сгорел, мы стояли бы у головы и смотрели в сторону ног, но всего за пару часов от древесины и человека остается лишь тлеющая гора костей и угли. Гроба больше нет. Тыльная часть черепа проваливается под собственным весом. Костная ткань стала хрупкой, как объемная пыль. Все еще видны идеально сохранившиеся глазницы, нос и лоб, а вокруг светятся угольки — дерево сожгло само себя дотла. За черепом — тонкие ребра, таз и всего одна целая бедренная кость. Скелет рассыпался внутри топки под действием воздуха и огня, и его естественное расположение нарушено. Молодой человек в хорошей физической форме оставит после себя более крепкий, твердый скелет, но перед нами — останки пожилой женщины, и остеоартрит ослабил кости еще до того, как за дело взялось пламя. Тони касается их металлическим сгребателем с длинной ручкой — и они распадаются. Череп рушится, и лицо исчезает, как будто погрузившись в волны.

«Ну как, хотите сами собрать пепел?» — предлагает Тони.

Он вручает мне сгребатель и показывает, как им пользоваться. Это похоже на игру в бильярд в переполненном пабе: от меня до стены сзади 15 сантиметров, и я постоянно бью по кирпичу. Тони уже успел привыкнуть к тесноте. Справа налево, слева направо. Металл гремит по цементу, шум прибавляется к реву горелки. Тони указывает на металлический валик у топки, на который можно положить ручку, и вдруг спине становится легче. Жар значительно убавился с тех пор, как внутрь втолкнули гроб, но на таком близком расстоянии он все равно почти обжигает кожу. Добраться до всех останков у меня никак не получается: пол от времени и износа покрылся выпуклостями и щелями. У них есть недавно отремонтированная печь, и там все сравнительно гладко. Тони берет сгребатель поменьше и начинает аккуратно отправлять оставшиеся частицы и горки пепла в отверстие спереди. Оно ведет вниз в металлическую емкость, своего рода закрытый совок для пыли, и там пепел остывает. Тони очень старается извлечь из топки как можно больше праха, но немножко все равно забьется в потрескавшуюся кладку. В металлическом контейнере сияющие угли будут лежать среди осколков, пока не прогорят до конца, оставив только кости. После охлаждения придет очередь кремулятора — измельчителя с металлическими шарами, которые разобьют все в пыль. Оттуда прах пересыплют в пластмассовую урну — по цвету она подошла бы скорее для кетчупа, но иногда бывают зеленые.

На все этапах пути от крематора до металлического контейнера, измельчителя и урны останки сопровождают маленькие напечатанные карточки с именем человека.

Сгорает не все. Некоторые имплантаты могут взорваться, и их приходится удалять еще до того, как труп положат в гроб. Когда мы одели Адама в морге у Поппи в южном Лондоне, я задержалась и наблюдала, как на груди другого умершего мужчины, в районе сердца, делают короткий бескровный надрез и вынимают оттуда электрокардиостимулятор с проводами. Я неосознанно взяла этого человека за руку, чтобы его успокоить, и даже этого не заметила, пока сотрудники не начали откатывать тележку. Со своей седой шевелюрой, не скованной гравитацией, он был похож на темпераментного композитора, стоящего в аэродинамической трубе. Этот умерший был настолько щедрым человеком, что завещал тело науке. Причины, заставившие отклонить его дар, мы никогда не узнаем. Его сожгли в здании, похожем на это, немного раньше, чем он планировал.

Когда труп поступает к Тони, оставшиеся имплантаты уже можно спокойно отправить в топку. Сгребая кости, он выберет их из праха и положит в корзину, полную побитых металлических суставов и штырей — раньше их хоронили на кладбище, а сейчас отправляют на утилизацию. Остальные материалы небиологического происхождения, например ртуть в зубах, плавятся и улетают в атмосферу или, как в случае искусственных грудей, которые организаторы похорон иногда забывают вынуть, прилипают, как жвачка, ко дну печи.

Раковая опухоль сгорает последней. Тони не до конца понимает почему и предполагает, что, может быть, дело в нехватке жировых клеток или большей плотности. Иногда труп исчезает, а опухоль остается лежать среди костей черной неподвижной массой. Приходится включать газовые горелки и направлять пламя прямо на нее. Поверхность начинает светиться золотом. «Почти как черный коралл», — описывает он.

Сегодня перед моим приходом у него как раз была такая «неприятная» кремация. Обычно опухоль выглядит как комок, но на этот раз она, кажется, пронизывала все тело от шеи до таза. Это была молодая девушка, ее фотография была приколота к венкам с надписями «Дочери» и «Мамочке» — они будут стоять снаружи под виноградными лозами еще неделю, а потом Дейв положит их в контейнер.