О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Все суда взяли курс на остров Баффина. Пока три китобоя Бернтсена вели промысел, Юхан Йорт, студент Юхан Рууд и остальные ученые брали пробы воды и планктона. Они сравнивали количество криля и другого планктона в сачке с состоянием моря, где время от времени встречались айсберги, а также с отчетами капитана Бернтсена о том, где именно они гарпунировали китов.

Дома Йорту тоже отдыхать не пришлось. Он выступил с инициативой создания новой коммерческой китобойной компании, а также предложил провести техническое усовершенствование жироварен. Китобойная компания должна была работать в норвежских водах, где намечался новый подъем промысла. В новом 1924 году Стортинг принял решение вновь раздавать концессии на китобойный промысел вдоль побережья Норвегии. Целью этого решения была поддержка норвежских китобоев в их контактах с британскими колониальными властями. Государственный промысел в конце Первой мировой войны продемонстрировал, что и вдоль побережья Норвегии еще водились киты, и протесты рыбаков прекратились.

Еще в октябре 1923 года Йорт написал в министерство торговли, чтобы предупредить о готовящемся запросе на разрешение промысла со станции на побережье Мёре. Кроме того, это письмо было подписано еще одним партнером — предпринимателем Хансом Халворсеном, другим зятем Йорта, крупным акционером китобойной компании «Аукра Вал». Они подчеркивали, что будут сочетать коммерческий промысел с научно-техническими работами. Разрешение было получено. Союз норвежских китобоев написал специальное письмо в министерство торговли с просьбой поддержать этот запрос.

Китобойная станция была основана в Нюхамне, на острове Госсен в коммуне Аукра. Промысел начался в феврале 1925 года. Расположение в норвежской деревне способствовало созданию совсем иной среды, нежели в дикой Антарктике. Дочь одного из рабочих фабрики впоследствии рассказывала, что ей нравилось ходить на станцию Нюхамна, нарядившись в белые чулки и лаковые туфли. «А затем мы бежали на разделочную площадку — шлеп, шлеп, шлеп — так, что все вымазывались в крови. Моя мама совсем не разделяла нашего восторга, ведь у нее не было стиральной машины»²⁵. На станции работали местные жители, и, возможно, поэтому здесь никогда особо не возражали против китобойного промысла.

С самого начала промысловая станция стала базой для научных экспедиций группы Йорта из Университета Осло, сначала на «Михаэле Сарсе» в 1924 году, затем — на более мелком моторном боте «Морильд». Помимо промысловой станции, открыли также техническую испытательную станцию. «Йортен», как ее называли в деревне, представляла собой двухэтажное здание. Под руководством Юхана Йорта здесь испытывали новые методы рафинирования китового жира. Большие надежды возлагали на выварку молотого китового сала в вакуумном контейнере.

Йорт был членом правления и владел несколькими акциями научно-технической компании «Форсоксдрифт». Помимо него, акционерами являлись многие крупные норвежские китобойные компании. Восемь разных патентов стали результатом деятельности этого опытного предприятия; все надеялись, что вакуумную выварку возьмут на вооружение крупные жироварни в Южном Ледовитом океане. Однако этого не случилось.

Ивер Эйкрем, выросший по соседству, помнил, что «Йортен» был напичкан лентами-транспортерами и тяжелыми машинами, которые никогда не работали. «Я много раз бывал в “Йортене”, но никогда не видел, чтобы они что-то там производили. Думаю, что все это было сплошным фиаско. Наверное, Йорт пытался там ставить свои опыты»²⁶.

Промысловая станция действовала тринадцать лет, за это время сменилось несколько ее руководителей. Добычу составляли в основном сельдяной полосатик и сейвал. В Нюхамну притащили и несколько синих китов. Однако показатели промысла на побережье Норвегии оставались незначительными по сравнению с Южным Ледовитым океаном. Там китобои в 1920-е годы пробовали новые, революционные методики промысла. Если бы они добились успеха, то гипотетическая возможность, о которой говорил Юхан Йорт обеспокоенным членам британской комиссии, — китобойный промысел в открытом море на всей прибрежной территории вокруг антарктического континента — стала бы реальностью.

Часть III. В открытом море

Смерть в море Росса

Через тридцать два года после первой норвежской антарктической экспедиции на тюленебойной шхуне «Ясон», где Карл Антон Ларсен был начальником, и через девять лет после ухода с должности управляющего в Грютвикене он вновь вернулся в Антарктику. Ларсен стоял в бочке впередсмотрящего. Даже оттуда, сверху, ничего не было видно — куда ни глянь, везде покрытое сплошным льдом море¹. Единственным разнообразием было несколько скоплений вмерзших торосов.