О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

С коммерческой точки зрения первое антарктическое плавание «Космоса» стало успехом. Из ровно тысячи синих китов, пойманных в первый сезон, и 822 китов других видов «Космос» вытопил 117 300 баррелей жира, что соответствует примерно 20 тысячам тонн. Управляющий Яре смог разделить прибыль между акционерами, каждому полагалось по 20 процентов. В общей сложности в этот промысловый сезон в Антарктике было добыто 18 тысяч синих китов — гораздо больше, чем когда-либо прежде.

Флот, отправившийся в Южный Ледовитый океан в следующий промысловый сезон 1930–1931 годов, стал еще больше — в его составе насчитывалась 41 китобаза и 200 китобоев. Общая мощность двигателей китобойных судов увеличилась в три раза всего за три года. Никогда, ни до, ни после, не добывали столько синих китов. Только «Космос» добыл 1553 кита в своем втором рейсе. В общей сложности в сезон 1930–1931 годов в Антарктике добыли более 29 тысяч синих китов, не считая неучтенного количества убитых, но потерянных. Впоследствии оказалось, что промысел одного этого сезона составил десятую часть всей изначальной популяции.

Рекордное количество китового жира, более 600 тысяч тонн, пошло в основном на маргарин. Технология отвердевания жидкого жира к концу 1920-х годов значительно усовершенствовалась, и теперь его можно было превратить в отличный пищевой жир, таявший во рту, как сливочное масло.

Расставание и встреча

Дидрик Терневик рубил дрова. Мечта юноши с острова Тьоме под Тёнсбергом сбылась — его берут на китобазу, в самый последний момент перед отправлением экспедиции на Юг. Теперь ему нужно позаботиться о том, чтобы заготовить для матери и младшей сестры дрова на зиму. На протяжении нескольких последних недель Дидрик оставался единственным мужчиной в доме, потому что его отец уже отправился во льды к китам.

Дома мать готовила сыну одежду. «Верхняя и нижняя одежда, чулки и носки, рукавицы и шарф, рыбацкие сапоги и непромокаемый костюм, зюйдвестка и меховая шапка, рабочая и праздничная одежда! Здесь была и мазь, если вдруг он что-нибудь себе натрет, живица, сироп от кашля, пластыри и чистые льняные полоски для перевязки, если он порежется»¹. Для такого случая мать даже достала Дидрику первую бритву.

В конце сентября Дидрик заплатил за перевозку на материк на моторной лодке, а затем отправился на автобусе в Саннефьорд. Стоя на борту китобазы, он смотрел на людей, прощавшихся на берегу. Они пожимали друг другу руки. «Кто-то разговаривал и улыбался, другие выглядели серьезными, и очень немногие плакали. Все должны были сохранять лицо и постараться не отягощать расставание для тех, кто отправлялся в путь»². Небольшие суда доставляли членов команды на китобазу, стоявшую неподалеку на рейде.

Другой мальчик четырнадцати-пятнадцати лет, сын мелкого крестьянина Эйнар Сюнд, также стоял на борту своей китобазы и смотрел на Саннефьорд, куда он приехал на повозке вместе с матерью и сестрой: «Автомобиль за автомобилем заворачивали на пристань — приезжали промысловики, отправлявшиеся в рейс, их знакомые, любимые и родственники, пришедшие их проводить. Высокие, открытые “форды” и низкие закрытые автомобили — все двигались вперемешку. У каждого автомобиля на багажных полках сзади были прикреплены судовые короба, или рюкзаки, или чемоданы»³. Автомобили были видимым показателем благополучия жителей Вестфолла вследствие доходов от китобойного промысла.

Дидрик и Эйнар — литературные персонажи. Оба были главными героями детских мальчишечьих книг, изданных в 1930-е годы — «Скауты отправляются на китобойный промысел» Сверре Амундсена и «Мальчики-китобои» Яна Эстбю. Конечно эти мальчики — вымышленные фигуры. Однако многие норвежские юноши среднего подросткового возраста действительно оставляли свои семьи и отправлялись на китобойный промысел вместе со взрослыми. Их обязанности, естественно, соответствовали их способностям и силе. Самые юные, например, работали на камбузе, где помогали поварам и служили официантами.

Вероятно, расставание проходило для этих молодых ребят легче, чем для членов их семей. Некоторые ветераны рассказывали в старости, как тяжело было уезжать из дома, когда только что женился. Многие уже успевали обзавестись детьми и боялись оставлять жену одну с малышами. И среди мужчин, и среди женщин находились такие, кто не мог вынести расставания у трапа судна. Поэтому не все приходили на проводы, хотя и жили рядом.

Одна жена китобоя рассказывала спустя много лет, что, когда она поехала провожать мужа и поднялась в день отъезда на борт китобоя, на котором он должен был отправляться на Юг, она только поцеловала его в щеку. «Все объятия остались дома!»⁴