О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Тем не менее норвежские судовладельцы рассердились. Один из них назвал решение шотландца «жестоким, ужасным — да, почти скандальным»². Новость прозвучала для норвежских китобойных компаний «как гром среди ясного неба в конце июля»³, утверждал Андерс Яре. Он вел переговоры с Салвесеном по этому вопросу еще в начале года, и шотландец ничего не обещал, но, по мнению Яре, начинать промысел в текущей ситуации настолько «безрассудно»⁴, что он был уверен, что Салвесен подчинится здравому смыслу. Однако норвежцы давно уже знали, что другие британские китобазы, принадлежавшие дочерней компании «Юнилевер», «жирового треста», почти абсолютного монополиста в области закупок, собирались отправляться в рейс, как обычно. Кризис произошел в основном потому, что «Юнилевер» не хотела закупать больше жира. Тот факт, что они, тем не менее, будут продолжать свой промысел, сильно рассердил китобоев. Также и аргентинская «Песка» собиралась продолжать промысел в сезон 1931–1932 годов на своей станции в Грютвикене.

По поводу визита Салвесена газеты любопытствовали, не передумает ли Яре и другие, и не составят ли они конкуренцию британцам. Однако норвежские судовладельцы-китобои на этот раз выступили единым фронтом. Всю зиму китобойный флот провел на якоре во фьордах и бухтах Вестфолла. Новая китобаза Яре «Космос-П» прямо с верфи отправилась на консервацию вместе с первым «Космосом» и несколькими десятками других китобаз, новых и старых.

Если судовладельцы разозлились, то в Вестфолле нашлось множество других людей, кто радовался продолжению промысла иностранными компаниями. Один только Салвесен обещал дать работу 1100 морякам⁵. Отмена промыслового сезона произошла в самый худший момент для рядовых китобоев, поскольку дома в экономическом смысле также наступили тяжелые времена. Уровень безработицы буквально взлетел. Ларс Кристенсен заявил, что будет использовать местные судоверфи для технического обслуживания китобаз и китобойных судов⁶. Это немного помогло с занятостью. Тем не менее для Вестфолла наступил кризисный год и относительно мирное лето для синих китов в Южном Ледовитом океане.

Появились основания для новых надежд по поводу популяций китов. Пока в Антарктике дни увеличивались, а в Вестфолле, где большая часть китобойного флота мира осталась на приколе, они укорачивались, представители ряда стран встретились в Женеве для переговоров по выработке первого международного соглашения об ограничении китобойного промысла.

На протяжении 1920-х годов власти как Норвегии, так и Великобритании проявляли сдержанность, когда поступали предложения о подобных соглашениях, которые могли дать другим странам возможность оказывать влияние на промысел в Антарктике⁷. Они даже не пытались решить этот вопрос между собой. Ситуация резко изменилась с переходом на пелагический промысел, и основы для нового соглашения были заложены уже в апреле 1930 года. Тогда в Берлине собралась экспертная группа и разработала осторожный проект соглашения, который основывался большей частью на норвежском законе о китобойном промысле 1929 года. Юхан Йорт принял участие в берлинской встрече. Среди других участников были директор Центрального статистического бюро Гуннар Ян, ученый из Франции Абель Грувель и Эрнст Роуланд Дарнли из Великобритании.

В начале сентября 1931 года Йорт снова участвовал во встрече экспертов, на этот раз в Женеве, чтобы рассмотреть комментарии и предложения от правительств разных стран. Как обычно, он сменил множество должностей. Когда он первый раз был в командировке, то попытался найти покупателей для китового жира, который китобойные компании в Норвегии никак не могли продать⁸.

Дома в Осло уехавшего Йорта чуть-ли не официально оскорбили. «Йорта отправили в Женеву, вероятно, чтобы искупить старые грехи»⁹, — сказал Бьярне Аагорд в одном докладе в присутствии премьер-министра, министра торговли, ряда ведущих ученых страны и приглашенных гостей, интересующихся китобойным промыслом.

Доклад был произнесен в красиво украшенном каменном особняке на западной окраине Осло. Здесь находился дом Академии наук — преемницы Научного общества, где Оссиан Сарс выступал с лекцией «О синих китах» пятьдесят семь лет назад. Бьярне Аагорд не обращал внимания на престиж и помпезность. Теперь он мог цитировать свои собственные статьи, написанные им несколько месяцев назад, где он предполагал, что мыльный пузырь китобойного промысла лопнет, а в качестве доказательства своей правоты приводил пример стоявшего на приколе во фьордах Вестфолла китобойного флота. То, что случилось, это «преступление против нашего народа и позор для страны», сказал Аагорд. Однако не только дельцы и воротилы виноваты в этом, но и правительство. Китобойный комитет (где заседал Йорт) и многие другие проявили слабость, не взявшись решительно за эту ситуацию.