О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Результаты конференции свидетельствовали о том, что никто не воспринял всерьез предупреждений Бергерсена. «Международное соглашение о регулировании китобойного промысла» установило минимальные целевые показатели для разных видов китов. Для синего кита было разрешено добывать животных длиной от 21 метра (70 футов), хотя доклад Бергерсена ясно давал понять, что антарктический синий кит длиной 21 метр все еще не достиг половой зрелости. Промысловый сезон в Антарктике был ограничен периодом с 8 декабря по 15 марта, таким образом, по требованию Вольтата он заканчивался на неделю позднее срока, оговоренного Норвегией и Великобританией. Вольтат также смог опротестовать предложение об ограничении количества китобойных судов, допускаемых к использованию в Антарктике. В целом соглашение оказалось слишком слабым, чтобы сдержать антарктический промысел.

Совершенно новым пунктом в соглашении стал полный запрет на промысел усатых китов во многих морях мира, помимо Антарктики. Граница была проведена по 40-й параллели южной широты. Большой район на севере Тихого океана стал исключением из запрета в попытке держать дверь открытой для Японии.

Через год, 19–21 мая 1938 года, стороны договора собрались в Осло. На второй день встречи глава делегации США, зоолог Ремингтон Келлог, выступил с очень интересным докладом⁷. Он считал, что дискуссию следует начинать там, где прошлогодняя встреча потерпела неудачу. Промысел только возрастает. В сезон 1937–1938 годов мировое производство китового жира достигло 3,6 миллионов тонн, почти столько же, сколько в рекордный сезон 1930–1931 годов. Немецкие и японские компании снова способствовали значительному расширению китобойного флота в Антарктике.

Келлог упомянул и о том, что китобойный промысел следует регулировать согласно совершенно новым принципам. Он предлагал разделить Южный Ледовитый океан на зоны, закрыть некоторые из них для промысла и установить общие промысловые квоты для каждого из остальных районов. США имели подобное соглашение о вылове палтуса с Канадой, где эти принципы действовали очень успешно.

«Двум правительствам легче выработать конвенцию, чем дюжине и более», — указал представитель Великобритании Генри Мориц.

Тем не менее и Мориц, и Бергерсен в принципе восприняли положительно предложения Келлога и хотели обсудить их. Гельмут Вольтат, напротив, полностью их отверг. Он перевел дискуссию в область своей специальности — мировой рынок пищевого масла и жира. Бергерсен испытал глубокое разочарование и сказал, что нужно подумать и о последующих поколениях: «Что они подумают о нас, если мы убьем последнего кита?»

Статистика показывала, что популяции китов подвергались чрезмерной нагрузке, и Бергерсен считал, что страны обязаны найти решение проблемы. «Вообще я как биолог считаю, что это будет позором, ужасным позором для нашего поколения и нашего времени, если это чудесное животное, одно из самых лучших созданий природы, исчезнет».

«Таково мое мнение»⁸, — добавил он и вернулся обратно к дискуссии с Вольтатом по поводу рынка жировых продуктов.

Беседы в Осло были лишь подготовкой к официальной конференции в Лондоне в следующем месяце. Делегаты обменивались слухами и информацией по главному вопросу: приедет ли Япония в Лондон? Япония приехала. В последний день лондонской конференции, 24 июня 1938 года, японский делегат Акира Кодаки вызвал восторг в зале, когда сказал, что через год его страна собирается присоединиться к Лондонскому соглашению 1937 года. Больше на этой конференции радоваться было нечему. Приняли некоторые поправки к нормативной базе, включая годовой запрет на промысел кита-горбача в Антарктике. Что касается синего кита, то единственной значительной мерой стало создание некоего подобия заповедника в Южном Ледовитом океане⁹. Заповедная зона начиналась к западу от Антарктического полуострова и Южных Шетландских островов и простиралась до восточной части моря Росса. Вопрос заключался в том, насколько этот район годится в роли убежища. Он составлял четвертую часть Южного Ледовитого океана, где не вели современный китобойный промысел. Всем было ясно, что здесь водилось меньше планктона и меньше китов, чем на всем протяжении вокруг антарктического континента. Именно потому, что китобоев этот район не интересовал, его и решили закрыть для промысла.

Среди руководителей норвежского и британского китобойного промысла возобладало пессимистическое настроение. Осенью 1938 года курс норвежских китобойных акций упал. Хотя усилиями Японии общая численность китобойного флота в сезон 1938–1939 годов вновь увеличилась, производство китового жира, наоборот, снизилось, потому что китов стало значительно меньше, чем прежде. Доля норвежских компаний в антарктическом промысле составляла теперь менее трети, то же самое относилось к британцам, а на Японию и Германию вместе приходилась еще одна треть. Что касается экипажей, то доля норвежцев упала от почти 100 процентов до 60 процентов за пять лет.