О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Летом 1939 года, 17–20 июля, в Лондоне состоялась еще одна конференция по китобойному промыслу, на этот раз посвященная в большей степени научному обмену. Норвежская делегация привезла с собой отчет молодого статистика Пера Оттестада¹⁰. Он критиковал заключение британской программы «Дискавери» о том, что синий кит достигает половой зрелости уже в возрасте двух лет. Оттестад изучил данные измерений синих китов в Южном Ледовитом океане и пришел к выводу, что они указывают на то, что молодые киты сильно прибавляют в росте в тот период, когда перестают кормиться молоком матери. Он пришел к выводу, что самки вряд ли достигают половой зрелости раньше, чем как минимум в четыре года, а может, и старше (сегодня, как уже отмечалось, считается, что на это уходит восемь-десять лет). Бергерсен похвалил работу Оттестада в своем выступлении на встрече, однако главные выводы ученого так и не были усвоены¹¹.

Уже на открытии конференции Акира Кодаки подтвердил, что Япония наконец присоединится к Лондонскому соглашению еще до начала промыслового сезона 1939–1940 годов. Гельмут Вольтат начал давить на японца¹². Он хотел добиться заверений, что Япония действительно серьезно намеревается так поступить, и критиковал ее предпосылки для присоединения к договору.

Был конец лета 1939 года, и немецкий посланник, находясь в Лондоне, уговаривал делегата от Японии принять участие в мирном сотрудничестве с Великобританией, США и другими. Вольтат, близкий сотрудник Германа Геринга, не драматизировал ситуацию. Он все еще надеялся, что войны с Великобританией удастся избежать. Пока длилась китобойная конференция, Воль- тат проводил тайные переговоры с британцами на более высоком уровне. 19 июля он покинул китобойную конференцию в министерстве сельского хозяйства и рыболовства, чтобы провести одну из многочисленных встреч с британским высокопоставленным чиновником, сэром Горацием Уилсоном, доверенным советником премьер-министра Невилла Чемберлена, продвигавшего политику умиротворения в отношении Германии. Премьер-министр прочитал отчет со встречи с Вольтатом позднее в тот же день. Вероятно, Вильсон и Вольтат встретились снова сразу после окончания конференции и обсудили проект плана мирного урегулирования¹³.

Результаты китобойной конференции в июле 1939 года, конечно, не имели большого практического значения. Уже 1 сентября разразилась война между Германией и Великобританией. На следующий год, 9 апреля 1940 года, немецкие солдаты вторглись в нейтральную тогда Норвегию. Если бы немцы подождали несколько недель со своим вторжением, они, возможно, захватили бы весь норвежский китобойный флот и китовый жир, который суда везли домой. Вместо этого суда, шедшие домой, когда Норвегия вступила в войну, оказались у союзников. Многие из китобаз использовали для транспортных конвоев через Атлантику, и большинство из них со временем либо захватили, либо потопили.

Такая судьба постигла и «Космос» Андерса Яре. В четверг 26 сентября 1940 года судно находилось в открытом море к востоку от Тринидада и собиралось забрать жир для поставки союзникам¹⁴. Немецкий военный корабль обнаружил безоружный «Космос». Немцы заставили экипаж покинуть борт и установили бомбы с часовым механизмом в машинном отделении судна, когда-то называвшемся «гордостью всего Саннефьорда». У них не было горючего, чтобы забрать захваченное плавсредство назад, в Европу. В общей сложности 18 тысяч тонн китового жира ушли на дно вместе с «Космосом» и это были останки более тысячи гигантских китов из Южного Ледовитого океана.

Экипаж «Космоса» много месяцев провел в плену во Франции и в Германии. Только в субботу 3 мая 1941 года их вместе с сотнями норвежцев с других захваченных судов перевезли назад, в оккупированную Норвегию, на транспортном судне «Дунай». На пристани в районе Тьювхольмен в Осло их ждали друзья и родственники, а также оркестр¹⁵. Гульбранд Люнде из партии «Национальное единение», министр культуры в правительстве Видкуна Квислинга, выступил с речью и хвастался своими заслугами в том, что вернул норвежцев домой.

«Черт» Ларс Андерсен тоже выступил перед своими коллегами. Под звуки национального гимна «Да, мы любим эту землю», который начал играть оркестр еще до того, как Андерсен закончил свою несвязную речь, он сделал довольно недвусмысленное заявление. «Делайте, как я, вступайте в “Национальное единение”. Будьте настоящими норвежцами!»¹⁶