О-О

– О, Призрак пришел! – воскликнул голанчик, отнимая от глаз окуляры. – Глянь, братан, какие тут кобылы набежали. Цирк, чистый цирк!

– Я говорю, хватит! – Тали вырвала бинокль и спрятала его за спину. – Призрак! Я к тебе обращаюсь…

Но было поздно – Призрак уже не слышал ее.

Силуэт Ариэлы Голан он мог распознать невооруженным глазом даже на большом расстоянии. «Такие лошади людей не рожают… – повторил он про себя недавние слова Тайманца. – Ах, если бы так, Тайманец, если бы так… Но Тали-то, Тали… – как она сообразила? Хотя почему бы и нет? Вечно копается в новостях, ей ли не знать в лицо тележурналистов?»

Не оборачиваясь, он протянул назад руку.

– Дай!

Кто-то вложил бинокль в его ладонь. Мать почти не изменилась. Сколько времени они не виделись – год?.. полтора?.. два?.. То же длинное бледное тонкогубое лицо с тяжелой челюстью… а ведь верно, есть в нем что-то лошадиное. Рот ритмично раскрывается в такт выкрикиваемому лозунгу… Но почему так щемит на сердце, Призрак? Кто она тебе, эта женщина? Зачем она здесь? Неужели и тут от нее не спрятаться, в этом заброшенном, официально списанном, несуществующем здании, где живут лишь официально списанные, несуществующие существа, четвероногие и двуногие? Даже тут, за забором из колючки, под крылом у О-О…

– Призрак… – тихий голос Тали у самого уха. – Пойдем, а?

Он не ответил.

– Менаш, иди есть, остынет…

Это уже Мамарита. Надоело ждать у плиты в одиночестве, пришла сюда за своими менашами. Теперь она тебе мать – она, Мамарита, а вовсе не та страшная лошадь, которая скандирует очередную дежурную чушь там, внизу, у будки охранника. Да-да, конечно, но отчего так неправильно щемит на сердце?

– Призрак…

– Ладно, нате, – сказал он и так же не глядя, как брал, протянул бинокль назад в чью-то подхватывающую руку.

Протянул, отпустил и пошел прочь. Куда ты, менаш? Хотя какой ты менаш? Ты несостоявшийся ицхак, несостоявшийся менаш, несостоявшийся имярек – никто, призрак человека. Тебя нет, ты не существуешь, ты лишен назначения, а потому и вопрос «куда?» не имеет смысла…

Тали догнала его.

– Далеко собрался?

– Ты же с голоду помирала? Иди покушай.

– Перехотела.

Они молча свернули на Би-восемь. У самой лестницы Тали схватила Призрака за рукав, остановила, загородила дорогу.

– Не надо, пожалуйста…

– Почему? Ты ведь хотела туда, к О-О. Или опять перехотела?

– Давай вернемся, Призрак, – умоляюще зашептала она. – Ну пожалуйста. Не надо тебе туда. Подумай обо мне. Я ведь тебе нравлюсь, правда? Вот и оставайся со мной. Ты же сам говорил – туда нельзя. Не пускал меня, помнишь? А теперь я не пущу…

Ее волосы щекотали ему шею. Призрак вдохнул ее запах – запах, от которого хотелось взлететь. Если бы только не горечь, тяжкая горечь, болтающаяся в груди, как ртуть в ванне, как серная кислота, как… Тали подняла лицо, ее губы были совсем рядом, она по-прежнему держала его за плечи обеими руками. Горечь и полет, вместе… – что за странное чувство…

– Ну вот, – удовлетворенно проговорила она, уже празднуя свою победу, свою власть над ним, свою силу, которая тяжелее любой ртути, пронзительней любой кислоты. – Вот и хорошо, вот и славно… А то что же это получается? Опять Дикий Ромео, да? Опять…

Призрака словно обожгло. Именно что «опять»!

Опять он замещает кого-то другого, реального – в отличие от него самого, призрачного! Он резко отстранился.

– Я тебе не Ромео, поняла? Хочешь Ромео – поскреби внизу, на пандусе и во дворе. Там еще ошметки остались… А от меня отстань!

– Призрак, подожди… Призрак!

Но он уже бежал вверх по лестнице. Площадка уровня Би-девять… Призрак задержался, на секунду приостановленный смутным чувством нехватки. Нехватки чего? Провожатого? Барбур уехал, начальственные апартаменты пусты. Дальше, дальше!

И снова пролет лестницы показался ему много длиннее обычного. Ступеньки мелькали под ногами в сгущающейся темноте; Призрак с силой впечатывал в бетон каблуки – «пусть слышит, что я иду!.. пусть знает!.. мне незачем прятаться!..» – и неровное, странное, невпопад звучащее эхо грохотом отзывалось в его ушах. Последний пролет не желал заканчиваться. Стало совсем темно, и тут Призрак вдруг понял, что именно приостановило его на площадке Би-девять. Фонарь! Не хватало фонаря! Того большого аккумуляторного прожектора, за которым зашел на свой этаж Барбур перед тем, как они двинулись выше… Вернуться? Он снова задержался на секунду, слыша, как за спиной стучит каблуками насмешливое эхо.

Мысли бешено скакали в голове, ловко увертываясь от попыток ухватить и задержать хотя бы одну. Наконец выскочило обращенное к нему лицо Тали и вдруг заслонило собой все остальное, приблизилось, дрожа ресницами, дразня полураскрытым влажным ртом, на который хотелось смотреть бесконечно. Как это она сказала? «Оставайся со мной…» А потом: «Опять Дикий Ромео…» Призрак яростно мотнул головой, отгоняя остро кольнувшую в сердце обиду, а заодно с ней – и это невообразимо красивое лицо, ресницы, губы… Ну уж нет. Никакого возврата. Да и неизвестно, заряжен ли тот большой фонарь. Вряд ли Барбур запускал генератор перед отъездом.