О первых началах

Далее, эйдос также не является иным материи, поскольку она, со своей стороны, не есть иная ему, он всего лишь не-материя, ибо инако-вость разделяет тождественность, а не саму инаковость, эйдос же и материя никоим образом не тождественны, так как материя, пожалуй, не могла бы быть чем-либо тождественным и, значит, при их соотнесении между собой не возникает никакой инаковости[298]. Следует говорить, что эйдос и материя обособлены друг от друга. Обособленное же обратно обособленному, так что все обособлено от той самой единой природы, в свою очередь также оказывающейся обособленной. Следовательно, эта природа отделена от всего. А каким образом она обрела свойство отдельности? Ведь не благодаря же, в самом деле, чему-то, что стоит ниже ее и что мы называем причиной отделения. Разве она вообще может быть разделена, при том, что это самое разделенное — то именно, что, как мы соглашаемся, совершенно нерасторжимо? Скорее всего, не стоит называть иными друг другу те предметы, в применении к которым не существует некой общей для них инаковости и которые поэтому не обособлены друг от друга, как не следует называть разделенными и те предметы, в применении к которым, помимо разделения и обособления, не существует общей для них вещи и имени, ибо вот эта обособляющая или разделяющая причина не оказывается на равных основаниях взаимно обратной обусловленному ею, обратна же она ему как творящее — возникающему. Ведь обусловленное причиной отделяется от причинствующего, поскольку оно причастно разделяющей причине, так же как и причинствующее некоторым образом отделяется от обусловленного причиной, поскольку производит его на свет и отделяет от себя самого, ибо в том же самом смысле мы не считаем взаимно обратным и сходство изображения с его образцом; то же, что потусторонне всякому обособлению, пожалуй, никогда и никоим образом невозможно было бы называть обособленным, и если даже оно и обособлено, то обособлено не всецело, а обладает неким общим единым. Следовательно, от того мнения, что во втором от первого будет присутствовать именно нечто, мы уже тем самым отказались; если же, как мы говорили, само оно будет находиться как во втором, так и во всем, то, пожалуй, <первое> не будет одновременно и общим, и выделенным,— ведь общее и особенное подразумевает некую отдельность.

10. Сила единого

38. Что же следует сказать об этих простых и подлинно несомненных знамениях высшей истины[299] и какую оценку им необходимо дать? В самом деле, либо нет ничего следующего за единым и существует только оно, либо даже если за ним следует иное, оно полностью обособлено от него. Пожалуй, это подобно тому, как от низшего можно перейти только к смутному постижению высшего, да и к тому — связанному с родовыми муками, продолжающимися вечно и никогда не способными произвести на свет дитя: их результат заключается именно в них самих[300]. Итак, наподобие того как это происходит в применении к наглядной очевидности таких родовых мук, пусть <единое> будет некоторым образом выделено на основании наинезаметнейшего и менее всего отчетливого побочного определения. При этом я имею в виду самое первое из всех таких определений, почти исчезающее в неопределенности,— так, чтобы казалось, будто второе является силой первого, причем силой, сопряженной с наличным бытием, на что уже намекают некоторые священные тексты[301]. Не иначе как даже если можно было бы придумать среди того, чему по природе положено предшествовать наличному бытию и силе, нечто, более похожее на единое, то и тогда пусть будет сказано, что второе — после него, а оно — превыше следующего за ним, превыше происходящего от него и вообще превосходит его всеми теми видами превосходства, которые только можно было бы измыслить.

11. Определенные предметы и единое