О первых началах

Далее, пусть никто даже и не исследует того вопроса, что если единое производит на свет нечто, то это нечто возникает, так как подобное возможно, только если единое действует, обладает способностью и наличествует. Стало быть, все есть вовсе не единое, а триада: наличие, сила и энергия[304]. Однако было сказано, что оно предшествует и энергии, и силе, и наличию,— ибо оно есть единое, а не триада,— впереди же всего остального оно располагается и как единое, и как триада. Вследствие того, что нам трудно мыслить и толковать то, каким образом оно порождает все, каковую способность мы тем не менее ему приписываем, необходимо воспринимать способ этого порождения в его чистом виде: как чуждый нам и совершающийся не путем действования, способности и наличия, а единым, предшествующим трем перечисленным таинственным образом.

Пусть никто также не говорит, что испытывает затруднения по поводу исходящей от него сопричастности: ни в связи с возникающей как особенная для отдельного, ни по отношению к общей и единой для всего, чтобы все происходящее от него могло бы быть ему причастно, так же как и в том отношении, что оно дарует нечто свое происходящему от него, или же, если подобного не происходит, то в том, что все обладает бытием не от него и у него нет ничего общего с ним,— ибо если это так, то либо оно будет присутствовать среди всего, причем не само по себе, либо все будет заключено в нем и ничего, кроме него, не будет. В самом деле, необходимо отметить, что апории подобного рода имеют силу в применении к производящему и появляющемуся на свет в разделении. И если мы определили, что выход последующего за пределы единого не связан ни с единством, ни с раздельностью, то точно так же дело обстоит и с исходящим от него совершенством и участием в нем: это самое даруемое сияние существует не потому, что единое предоставляет некую частицу себя самого, не потому, что оно удерживает при себе этот дар, и не потому, что оно обладает чем-то общим с другим, как и не потому, что оно полностью обособлено от него и не имеет с ним ничего общего. Действительно, все подобные противопоставления связаны с определенностью; единое же, как было много раз сказано, является неопределенным, и, значит, необходимо говорить, что все вместе заключено в нем и что оно не есть всего лишь само по себе обособленное; и еще правильнее сказать, что единое есть не все, а лишь предшествующее всему единое, воплотившее в простоте все вместе.

13. Безучастное единое и его производные

40. Итак, какой же свет истины, если следовать Платону, исходит от единого? То, что Платон в своих суждениях о нем высказывает мнение, весьма близкое к нашим представлениям, в числе прочего ясно на том основании, что он полагает, будто в преддверии единого располагаются не только истина, но и красота и соразмерность[305]; кроме того, он рассматривает единое не только как нечто, совершенно превосходящее все, но и как то, от чего ближайшим образом зависит сущее. Потому он и говорит, что вот этот самый свет связывает познаваемое с познающим, то есть умопостигаемое с умным, так как онто и находится в умопостигаемом и делает истинными одновременно и мыслящее и мыслимое[306]. Однако рассмотрение этого вопроса следует отнести на будущее.

Так вот, если бы мы называли свет единого истиной, то утверждали бы тем самым, что именно с него, как и полагают философы, берет начало выход за свои пределы божественных генад[307]. Итак, не обладают ли чем-то общим между собой эти самые божественные генады, раз уж и все боги и являются и именуются единым богом?[308] Разумеется, скажу я. Однако это имеет место или в том случае, когда они происходят от единого и соотнесены с единым, и тогда оно оказывается многим, или в том случае, когда, хотя и существует неразличимое единое — как бы корень множества богов, этот корень не будет самим единым, а равным образом и участием в нем, но как корень рождающегося на свет он сам возникает вместе с этим появляющимся и выступает, если позволено об этом говорить, как бы в качестве монады божественного числа[309].

Что касается материи, то если бы кто-нибудь и выдвигал предположение, будто с ней связан низший след единого, то он сильно ошибался бы. В самом деле, материя определена в соотношении с эйдосом, как и последнее — в соотношении с первым, а природа единого предшествует любому соотношению; эйдос же вообще повсюду сосуществует с материей, и, следовательно, материя появляется благодаря тому же чину, в котором берет свое начало эйдос; однако об этом мы еще поговорим позднее.