О себе. Автобиография, сценарии, статьи, интервью

Думаю, вряд ли можно дать точное определение честности и порядочности – это сложные материи. Мы часто оказываемся в ситуациях, из которых, в сущности, нет выхода, а если есть – то это выход лучший, а не хороший: он просто лучше других. Чаще всего именно такой мы и ищем – выбираем меньшее из зол. И этим определяется порядочность. Мы хотели бы быть – или я хотел бы быть абсолютно честным и порядочным, но это невозможно. Делая тот выбор, который мы делаем ежедневно, мы не можем быть честными до конца.

Люди, на совести которых явно немало тяжких грехов, сегодня утверждают, что поступали честно или что у них не было другого выхода. Это другая крайность – даже если они и говорят правду. Конечно, политика устроена именно так, но это не оправдание. Политик или общественный деятель несет ответственность за свои поступки. Ничего не поделаешь. Ты всегда на виду – на тебя смотрят если не репортеры, то соседи, семья, близкие, знакомые. И незнакомые – на улице. Но и в самом человеке есть некий внутренний барометр или градусник. Во всяком случае, я в себе такой явственно ощущаю. Принимая решение, идя на компромисс, совершая ошибки, я всегда чувствую, чего делать ни в коем случае нельзя, – и стараюсь этого не делать. Иногда приходится. Но я все-таки стараюсь. И здесь совершенно не способны помочь какие-то общепринятые определения того, что хорошо, что плохо.

Работая над “Декалогом”, мы много об этом думали. Что такое добро и зло, ложь и правда, порядочность и непорядочность?

Существует некая абсолютная точка отсчета. Причем должен признаться, когда я думаю о боге, это скорее Бог ветхозаветный. Бог Ветхого Завета – бог требовательный, суровый, мстительный, бог, который не прощает, бог, требующий непреложного подчинения законам, которые он установил и без которых действительно невозможно существовать. Бог Ветхого Завета предоставляет немалую свободу и тем самым налагает огромную ответственность. Наблюдает за тем, как человек использует эту свободу, – а потом со всей беспощадностью либо вознаграждает, либо карает его – и приговора уже ни смягчить, не отменить. В этом есть что-то вечное, абсолютное, бескомпромиссное. Такой и должна быть точка отсчета, особенно для людей вроде меня – слабых, ищущих, не находящих ответа.

Понятие греха в сознании человека связывается с этой абстрактной последней инстанцией, которую часто именуют богом. Но есть и иное ощущение греха – греха по отношению к самому себе, для меня очень важное и означающее в точности то же самое. Чаще всего грех есть следствие слабости: мы не можем устоять перед искушением – деньгами, комфортом, желанием обладать женщиной, мужчиной, властью.

Грех существует, и вопрос состоит в том, должны ли мы жить в боязни греха. Это проблема, порожденная католической или – шире – христианской религиозной традицией. Иудаизм в этом смысле немножко отличается. Там иная концепция греха. Поэтому я и говорю о боге Ветхого Завета. Последняя инстанция существует. А если нет, то, как кто-то сказал, ее следовало бы выдумать. На земле окончательной справедливости нет и никогда не будет. Мы судим по свои меркам, а наша мерка – крохотная. Мы слишком малы и несовершенны.

Если внутри человека пульсирует мучительное ощущение, что он сделал что-то неправильно, значит, он знает, что можно было поступить правильно. То есть в нас существуют критерии, шкала ценностей. Это свидетельствует о том, что человек способен чувствовать, что хорошо, а что нет. Это значит, что человек в состоянии управлять собой, ориентируясь на свой внутренний компас. Однако часто, даже понимая, что хорошо и что правильно, мы вследствие самых разных причин не можем поступить по совести. Мы несвободны. Мы постоянно боремся за те или иные свободы, и свободы внешней человек в значительной степени уже добился – на Западе в большей степени, чем на Востоке. Можешь поехать, куда хочешь. Можешь сам решать, где тебе жить. Можешь выбирать страну, в которой хочешь жить, бытовые условия, место работы. Можешь выбирать среду, круг людей, среди которых хочешь жить. Но все равно – так же как и три, и пять тысяч лет назад – мы зависим от собственных страстей, физиологии, биологии. Зависим от сложной и часто весьма относительной разницы между “хорошо”, “лучше”, “еще лучше”, “немного хуже”. Все время пытаемся найти выход. Но остаемся пленниками. И неважно, есть у вас международный паспорт и свобода передвижения или только гражданский и вы сидите на одном месте. Существует такое выражение, старое как мир: свобода – внутри нас. Это правда.