О смерти и умирании

Многие медсестры ощущали, что довольно слабо подготовлены в этой деликатной области, понимали, что не имеют четких инструкций, определяющих их роль в кризисных ситуациях. Они признавали наличие подобных коллизий гораздо легче, нежели врачи. Сестры чаще находили силы и возможности посещать семинар хотя бы урывками, пока кто-то из коллег подменял их на посту. Отношение сестер к нашей работе менялось быстрее, чем у врачей. Медсестры стали без колебаний вступать в дискуссии, едва лишь понимали: честность и прямота ценятся здесь гораздо выше, чем обтекаемые фразы, которые произносятся в соответствии с социальными ожиданиями. Это касается обсуждения отношения к больным, их родственникам, членам медицинской бригады. Один из докторов набрался мужества упомянуть, что пациентка едва не заставила его прослезиться. Сестры тут же признались, что избегают заходить к больной в палату, не желая лишний раз смотреть на ее маленьких детей, сидящих вокруг ночного столика.

Медсестры быстро обрели способность выражать тревоги, говорить о проблемах, освоили механизмы осознания. Мы использовали их заявления для лучшего понимания конкретных конфликтных ситуаций, отнюдь не собираясь осуждать выступающего. Сестры могли выразить в свободной дискуссии поддержку врачу, нашедшему силы прислушаться к мнению пациента о себе. Они быстро научились определять момент, когда такой доктор активирует защитные механизмы, лучше стали понимать и природу собственных защитных реакций.

Мы выявили палату, где неизлечимо больные пациенты большую часть времени оставались в одиночестве. Старшая сестра организовала нам встречу с сестринским персоналом, чтобы вникнуть в специфику проблемы. Мы собрались в маленьком кабинете для совещаний. Каждой из сестер задали вопрос, как они понимают свою роль по отношению к смертельно больному человеку. Лед молчания разбила одна из пожилых сестер, сказав, что время, которое она проводит с таким пациентом, тратится впустую. Она упомянула, что в больнице ощущается дефицит сестринского персонала, и заключила, что «просто абсурдно тратить драгоценное время на человека, которому все равно уже не помочь».

Молодая сестра добавила, что получает негативные эмоции, если такой пациент умирает в ее дежурство. Ее коллегу выводило из себя, когда «пациент умирает у меня на руках, а вокруг стоят члены его семьи», или «умирает как раз в ту секунду, когда я поправляю ему подушку». Лишь одна из двенадцати сестер считала, что умирающий пациент тоже нуждается в заботе. Она говорила, что, хотя умирающему мало чем можно помочь, долг сестер – обеспечить ему максимальный физический комфорт. В течение всей нашей беседы сестры не скрывали своего неприятия подобной работы, сопровождая высказывания гневной риторикой. Складывалось впечатление, что, умирая в присутствии медсестры, пациент тем самым совершает по отношению к ней враждебный акт.

Наши собеседницы позднее пришли к пониманию тех причин, что подпитывали их чувства. Надеюсь, теперь они относятся к неизлечимо больному пациенту как к человеку страдающему, нуждающемуся в хорошем сестринском уходе несколько больше, чем более благополучные соседи по палате.

Отношение сестер к проблеме менялось постепенно. Многие из них примерили на себя ту роль, что играли мы во время семинара. Почти никто из них сейчас не испытывает дискомфорта, когда пациент задает вопрос относительно своих перспектив. Они уже спокойнее, без страха, задерживаются в палате неизлечимого больного; не стесняются приходить к нам, делиться трудностями, возникающими при уходе за пациентом, испытывающим сильное беспокойство, рассказывать о проблемах при общении с ним. Временами они приводят к нам либо в кабинет капеллана родственников больного, организуют собрания медсестер и обсуждают там различные аспекты работы с пациентом. Сестры выступали у нас как в роли учеников, так и учителей. Их вклад в наш семинар сложно переоценить. Особенно следует поблагодарить административный и управленческий персонал больницы за поддержку эксперимента с самого его начала. Руководство клиники шло даже на то, чтобы временно закрывать некоторые отделения на время проведения наших интервью и последующих дискуссий.

Среди наших участников было не так много сотрудников социальных служб, трудотерапевтов и специалистов по ингаляционной терапии, однако они тоже внесли свою лепту, превратив семинар в настоящий междисциплинарный мастер-класс.