О смерти и умирании

Примерно так же отозвался о докторе Б. наш пациент – мистер Е., сказав: «Не представляете, как отчаянно я нуждался в простой человеческой заботе! Готов был даже сбежать из больницы… Да, постоянно заходили интерны, кололи что-то в вену. Им было безразлично, что мне пора поменять постель, пижаму. А потом заглянул доктор Б. Не успел я опомниться, как он извлек иглу капельницы из моей вены. Я ничего не почувствовал – так аккуратно он это сделал! Тут же наложил повязку, а ведь прежде никто до этого не додумался! Доктор показал, как вынимать иглу, чтобы не было больно». Е. был отцом троих маленьких ребятишек, страдал от острой лейкемии. По его словам, визит этого врача принес ему наибольшую пользу за все время лечения в больнице.

Нередко пациенты выражали преувеличенную признательность тем, кто заботился о них, уделял им хоть немного времени. Они, находясь в мире приборов и цифр, успели забыть, что такое простое человеческое добро. Таким образом, нет ничего странного в том, что даже мимолетное проявление человечности вызывает такую гипертрофированную реакцию.

В наше время неопределенности, водородной бомбы, сумасшедшего темпа жизни, постоянного круговорота людей на улицах даже маленький личный подарок становится значимым событием. Такие подарки дарит пациент: помощь, воодушевление, ободрение, которые он дает другим собратьям по несчастью; такие подарки делаем и мы – в виде заботы, времени, что уделяем больному, стремления поделиться с другими тем, чему научил нас пациент, доживающий последние дни.

Возможно, последней в списке причин благодарной реакции пациентов является потребность умирающего человека оставить по себе какую-то память, сделать маленький подарок продолжающим жить, возможно – даже создать иллюзию бессмертия. Мы признательны пациентам, которые делятся с нами мыслями о запретной теме. Мы говорим о том, что их задача – учить нас, помогать людям, которые завтра окажутся на их месте. Мы даем человеку надежду на то, что после смерти частица его останется в этом мире. И наш семинар обессмертит их предложения, грезы, мысли. Все это еще будет обсуждаться и обсуждаться.

Умирающий человек продолжает взаимодействовать с миром. Он пытается разорвать узы личностных отношений в преддверии прекращения последних связей с действительностью. Тем не менее больной не в состоянии сделать это без помощи другого человека.

Смерть – тема, которой в обществе стараются избегать. Мы же говорим о ней откровенно, просто, предоставляя возможности для самых разнообразных дискуссий. Мы допускаем полное отрицание, когда это необходимо; подробно обсуждаем тревоги и страхи пациента, если он сам к этому склонен. Похоже, многим из пациентов импонирует стиль разговора, при котором мы свободно используем такие понятия как «смерть» и «умирание».

Показательно, что каждый из пациентов, вне зависимости от того, рассказали ему о серьезности заболевания или нет, прекрасно все осознает. Это, если кратко, один из уроков, что преподали нам наши подопечные. Они не всегда делятся своим знанием с врачом или с ближайшими родственниками. Мысли о болезни причиняют боль, поэтому любые прямые или косвенные сигналы о том, что на такие темы говорить не следует, обычно находят у пациента понимание; более того, в какой-то период пациент радостно соглашается с подобными фигурами умолчания. Это основная причина ухода от неприятного разговора. Однако наступает день, когда каждый из больных испытывает желание рассказать о своих переживаниях, снять маску и повернуться лицом к реальности. Им хочется обсудить жизненно важные вопросы, пока еще есть время. Они испытывают облегчение при разрушении своих защитных построений, благодарность за наше стремление пообщаться с ними о смерти, стоящей у порога, о делах, что остались нерешенными. Пациент желает поговорить с понимающим человеком о своих чувствах, особенно о гневе, негодовании, зависти, вине, ощущении изоляции. Они не скрывают, что используют отрицание, когда от них этого ждет врач или семья, ведь пациент зависит от своего окружения, испытывает потребность в сохранении хороших отношений.

Больной не слишком возражает, когда медики отказываются ставить его перед фактом, и в то же время испытывает раздражение, если с ним общаются как с ребенком, не учитывают его мнение при вынесении важнейших решений. Каждый чувствует изменение отношения, как только поставлен диагноз «злокачественное образование». Просчитывая перемены в поведении окружающих, пациент немедленно осознает, что болен серьезно. Другими словами, если больному не сообщили о смертельном диагнозе прямо, он все равно поймет это из неявных сигналов, увидит, как меняется поведение родственников и врачей. Больные, которым откровенно сообщили о дальнейших перспективах, почти единодушно поддерживают подобный подход. Исключением являются пациенты, которым об этом сказали в резкой форме, где-то в коридоре больницы, без предварительной подготовки и последующего сопровождения. Бывает, что пациенту не дают даже малейшей надежды.