О смысле жизни

Коля и Ваня? это дв стороны души одного . Сологуба. Борьба шуйцы съ десницей? очень это истрепанная, съ легкой руки Михайловскаго, фраза; однако и само явленіе, характеризуемое ею, старо, какъ человчество. Повторяется оно и у . Сологуба. «Красивое мстечко», нжно-звенящимъ голоскомъ говоритъ Коля. «Что красиваго?» хмуро возражаетъ Ваня. Коля видитъ за ркой красивый обрывъ; въ лсу такъ славно пахнетъ смолой; блка такъ ловко карабкается на сосну; передъ ними лежитъ такой красивый лугъ… Но вода подмоетъ, обрывъ обвалится,? слышимъ мы отвты Вани:? въ лсу пахнетъ «шкипидаромъ»; подъ кустомъ лежитъ дохлая ворона, а на лугу коровы нагадили… Коля? это тотъ . Сологубъ, который самъ говорить о себ: «и промечтаю до конца, и мирно улыбаясь жизни уйду… въ чертоги мудраго отца»; это тотъ . Сологубъ, который нжно-звенящимъ голосомъ мечтаетъ вслухъ о «блаженномъ кра вчной красоты», объ Ойле, освещаемой лучами Маира, объ ангельскихъ ликахъ и дым благоуханій; Ваня? это тотъ . Сологубъ, который самъ не знаетъ, «для чего и чмъ живетъ», который усталъ преслдовать цли, который созрлъ для могилы и для котораго «вся жизнь, весь міръ? игра безъ цли: не надо жить!..» Въ . Сологуб Коля пробуетъ иногда протестовать, старается сказать нжно-звенящимъ голосомъ «послднее и сильное слово:…? А Богъ?..» Но побждаетъ въ немъ всегда Ваня со своимъ негодующимъ отрицаніемъ: «А Бога нтъ. А и есть? нуженъ ты ему очень»… И Ваня не можетъ не побдить, такъ какъ Коля, со своими мечтами объ Ойле, безсиленъ оправдать ту жизнь, слезы и кровь которой понятны только посл своего превращенія въ алмазы и рубины райскихъ обителей… Но алмазы и рубины эти? поистин камни, которые намъ хотятъ подать вмсто хлба…

Ваня побдилъ. Это значитъ, что попытка . Сологуба увровать въ «Святой Ерусалимъ», увидть цль и смыслъ существованія въ будущемъ или даже въ мір трансцендентнаго? закончилась неудачей и возвращеніемъ къ прежнему холодному отчаянью. На этой почв возникъ тотъ страхъ жизни, который окрасилъ собою почти все творчество . Сологуба и сдлалъ послдняго ближайшимъ въ этомъ отношеніи преемникомъ Чехова. Въ жизни нтъ смысла, въ жизни нтъ цли, а значитъ жизнь страшна, какъ бы ни была она подчасъ прекрасна; жизнь страшна, потому что она заперта въ безсмысленныхъ стнахъ, потому что вся она? только безсмысленное мельканіе тней по стн. Еще въ первой книг своихъ стиховъ . Сологубъ почувст-вовалъ этотъ страхъ жизни, прибжищемъ отъ котораго можетъ быть только смерть (см. его стихотворенія «Печалью безсонной», «Навкъ налаженъ въ рамкахъ тсныхъ», «Я ждалъ, что вспыхнетъ впереди» и др.); во второй книг стиховъ и разсказовъ этому чувству посвященъ рядъ стихотвореній и разсказъ «Къ звздамъ». Звзды для Сережи въ этомъ разсказ? то же, чмъ для Володи были тни: къ нимъ онъ бжитъ отъ туск-лой, срой, безсмысленной жизни, отъ тсныхъ стнъ, гд онъ тоскуетъ среди удобной и дорогой мебели, гд все прилично и надодливо. Ему обидна чужая боль, какъ Кол были больны чужія обиды («и не все ли равно, чьи обиды!»); въ сновидніяхъ онъ переносится въ другой чудный міръ, гд летаютъ мудрыя птицы и проходятъ мудрые, невиданные на земл зври, гд все такъ ясно и осмысленно; на яву его терзаетъ пошлость жизни, отъ которой ему становится страшно. Страшно все обыденное, дйствительность страшна, какъ страшенъ тотъ домъ, въ которомъ живетъ Сережа: «Сережа почувствовалъ, что страшно туда идти, страшно даже смотрть туда»… Выхода нтъ: есть только безуміе и смерть. Первое было удломъ Володи («Тни»), вторая избавляетъ Сережу отъ страшной обыденной жизни. И во второй книг стиховъ, которая идетъ непосредственно вслдъ за этимъ разсказомъ, . Сологубъ много разъ варьи-руетъ эту же тему? «какъ не нуженъ мн міръ и постылъ», «какъ мн трудно идти», «какъ мн страшно»…; остается ждать только смерти избавительницы и надяться на то, что «мы потонемъ во тьм безотвтной»; поэту «блестящими лучами улыбается смерть», для него «есть блаженство одно: сномъ безгрезнымъ забыться навсегда? умереть»…, ибо «неизбжная могила не обманетъ лишь одна» (см. еще позднйшія стихотворенія: «Всти объ отчизн», «О, владычица смерть» и др.). Смысла же жизни нтъ? ни до смерти, ни посл смерти. «Если и до звздъ вознесется трепетъ моей души и въ далекихъ мірахъ зажжетъ неутоляемую жажду и восторгъ бытія? мн-то что? (такъ спрашиваетъ у своей „смерти“ герой одного изъ позднйшихъ сологубовскихъ разсказовъ: „Смерть по объявленію“). Истлвая, истлю здсь, въ страшной могил, куда меня зароютъ зачмъ-то равнодушные люди. Что же мн въ краснорчіи твоихъ общаній, что мн? что мн? скажи. Сказала, улыбаясь кротко:

— Во блаженномъ успеніи вчный покой.

Повторилъ тихо:

— Вчный покой. И это? утшеніе?

— Утшаю, чмъ могу,? сказала она, улыбаясь все тою же неподвижною, кроткою улыбкою»…

Такъ же утшаетъ самъ себя, утшаетъ всхъ насъ и едоръ Сологубъ. Конечно, онъ не могъ не видть, что отвтить словомъ смерть на вопросы о смысл жизни? значитъ не отвтить на нихъ совершенно; но какъ отвтить иначе и что длать? онъ не знаетъ.