О современной поэзии

Утратившие свою ауру и вернувшиеся в исходное состояние произведения, которые подвергаются эстетической оценке, представляют собой инертные предметы, которые только с коллективного согласия могут превратиться в фетиши, то есть в воспринимаемые органами чувств знаки, несущие духовное содержание. Потребность в легитимации особенно остро ощущается в видах искусства, которые отдаляются от мира жизни, а также в тех, которые помещают в центре текста авторское «я»: первым необходимо доказать, что их выдуманный мир не нечто абсурдное и причудливое, вторым необходимо легитимировать чистый гибрис, благодаря которому человек, равный всем остальным людям, приписывает себе харизму. Не случайно первой литературной формой, столкнувшейся с кризисом консенсуса, стала та, что нуждается в нем больше других, – современная поэзия. Вдохновляясь языком политики, Беньямин назвал то, что публика выдает художнику, общественным мандатом: обладая им, художник создает произведения, не подчиняющиеся циклу экономической необходимости и наделенные символической ценностью. В середине XIX века, как пишет Беньямин о Бодлере, буржуазия отняла у лирических поэтов этот общественный мандат, хотя еще за полвека до того казалось, что на него никто не посягнет382. Можно поспорить об указанных датах и уточнить исторический порог для специфической траектории каждой национальной литературы, но нельзя отрицать, что последние полтора века наш жанр обращен к чрезвычайно узкой аудитории, в основном состоящей из стихотворцев или тех, кто мечтает ими стать. Сегодня искусство, о котором идет речь, – все более автореференциальная форма литературного творчества, у него нет читателей, которые бы в свою очередь не стремились стать авторами, оно живет в заповеднике, продолжающем существовать благодаря накопленному за столетия престижу, консервативности школьных программ и меценатству отдельных книгоиздателей. Впрочем, столь удивительная живучесть не способна скрыть от глаз структурный кризис.

Искусства приобретают коллективный вес благодаря механизму производства смысла, похожему на механизм, регулирующий социальное существование религий383. Все решает четкое распределение ролей между фигурами творцов, комментаторов и зрителей: как откровения пророков толкуются священнослужителями и доходят до верующих, так и произведения художников комментируются экспертами и доходят до средней публики; когда иерархическая пирамида разваливается, когда харизматический авторитет творцов больше не встречает согласия народа, когда доктринальный авторитет комментаторов перестает выполнять свою функцию, система скатывается к чистой анархии. За последние десятилетия сфера поэзии значительно приблизилась к этой форме направленного внутрь взрыва, вступив в фазу упадка, который не зависит от ценности произведений и который представляется необратимым. Самых заметных симптомов упадка два: неконтролируемое увеличение числа писателей-дилетантов и маргинальное социальное положение известных поэтов. Несколько лет назад мне довелось ознакомиться с результатами опроса, согласно которому каждый шестой итальянец хотя бы раз в жизни пытался писать стихи. Достоверность этой цифры (возможно, завышенной) вызывает сомнения, однако она отражает общее впечатление. Каждый год в странах, которые могут себе позволить направить часть своего богатства на цели, не связанные с производством, выходят тысячи книг и журналов со стихами; уже много лет на первых страницах главных итальянских газет периодически печатают объявления о том, что никому не известное издательство готово рассмотреть неопубликованные произведения поэтов. В рекламе не сказано, что у мечтающего опубликоваться поэта попросят денег на издание книги, однако сам факт, что подобные объявления появляются с завидной регулярностью, подтверждает – готовых раскошелиться дилетантов довольно много. С одной стороны, поток полуофициально изданных книжек, с другой – полная незаинтересованность крупных издательств. Известно, что крупные издатели крайне редко публикуют современную поэзию: очевидно, что образованный читатель, не относящийся к кругу специалистов, готов читать серьезные романы молодых или неизвестных авторов, но проявляет интерес к поэзии, только когда автор уже достаточно знаменит.