О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

С нею я дошёл до сада,
И прошла моя досада,
И теперь я весь алею,
Вспомнив тёмную аллею.

Да, было дело, – как говорят ветераны… А в один из воскресных дней отправились с Ще с Ярославского вокзала на станцию Зеленоградская, нашли лесок, где мы были одни… А дома пришлось изворачиваться и придумывать разные нелепые истории. Двойная жизнь – тяжёлая жизнь, испытание не для каждого. Вот двойные агенты – это совсем другое, им положено носить разные маски и лгать…

Короче, весь 1966 год и следующий 67-й до 3 ноября был трудным, мучительным временем для меня. Рушилась «советская семья образцовая», как пел Владимир Высоцкий. Я был на грани срыва. Нелегко было из-за моих метаний и Ще. Но всему приходит конец. Пришёл конец и неопределённости… (5 февраля 2019 г.)

Дома я отвлекался от любви и от страстей, погружаясь в книги и ведя выписки. Сильное впечатление оставил рассказ Франца Кафки «В исправительной колонии» (1914):

«Упоение властью, сознание собственной непогрешимости и опьянение возможностью творить справедливость в своём понимании, убийство человека во имя этой якобы „справедливости“ (основанной на теории сильных и слабых, господ и рабов) и поэзия убийства в душах садистов, вот о чём рассказ Кафки. Об истоках фашизма. Описанный кафкианский офицер – идеальный исполнитель гестапо и СС, а старый комендант – для него „фюрер“».

Всё это записывалось в толстой коричневой тетради. Чего там только нет: и Софокл: «Как страшно знать, когда от знания нет нам пользы» («Царь Эдип»). И наш современник Петер Вайс, который в отчаянии в пьесе об Освенциме констатировал:

Кто знает,
многие, если бы их не назначила судьба
на роль узников,
могли бы стать палачами…

Внимательно читал и выписывал из книги Некрича «1941 – 22 июня» очищенную от официальной лжи историю.

Или совершенно другой разворот и другой мотив. Из книги Галины Николаевой (Волянской) «Наш сад»:

Никаких мне не надо богатств,
Чтоб была я довольна судьбой,
Мне бы маленький, маленький сад
Да большая, большая любовь.

Чего я только не записывал в свою потаённую от чужих глаз тетрадь, даже английские поговорки, типа «дoнт трабл», а по-английски Dоn’t trouble trouble until trouble troubles you – в переводе: «Не тревожьте тревоги, пока тревоги сами не потревожат вас». Более чем разумно. И закрываем тетрадь.

Бравый адмирал из будущего

Пока я копался в своём архиве, в январе 2019 года вспыхнул скандал. Вице-адмирал Балтийского флота Игорь Мухаметшин возмутился общественным мнением, что аэропорту в Калининграде надо присвоить имя Иммануила Канта (в Кёнигсберге философ родился и там писал свои труды). А российский адмирал назвал Канта предателем Родины, к тому же писавшим «какие-то непонятные книги, которые никто не читал и никогда читать не будет». Невежественный адмирал повторил желание Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите»: «Взять бы этого Канта, да на два года или три в Соловки!»

Господи, кто возглавляет нашу армию и флот? Дремучие мракобесы? Скалозубы нового времени? И подпевалы из сановников и чиновников, типа бессмертного Павла Афанасьевича Фамусова:

Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы, да сжечь.

Мечта всех тоталитарных правителей. Они чётко понимают, что книги – источник опасных знаний, толчок к вольнодумству. Книги сжечь! Интернет запретить! Чем тупее и глупее народ, тем лучше. В России власть давно поняла, что знания опасны, отсюда диссидентство, инакомыслие, протестанты, Майдан и всякие волнения и революции. Мыслить – значит критиковать режим, указывать на его просчёты и недостатки, пороки и губительную политику. А это недопустимо. Поэтому нужны любые меры, чтобы стадо оставалось послушным. В крайнем случае лояльность можно купить…

Власть чётко следует советам американского профессора Ноама Хомского. Совет № 7: «Держать людей в невежестве, культивируя посредственность».

Ярчайший пример: наши бесконечные ток-шоу на ведущих телеканалах, куда вытаскивается вся грязная бытовуха… бесконечные анализы ДНК: кто кому и кто от кого…

Уловка № 7: «Думать надо!» «Думать – самая трудная из работ», – утверждал знаменитый автопромышленник Генри Форд.

В 50–60-е годы я этим и пытался заниматься: много читал, внимал, выписывал, анализировал, расширял свой умственный горизонт, что впоследствии и позволило стать писателем не фантазийных придумок, а жанра нон-фикшн, на основе реальных исторических фактов, событий и биографий замечательных людей (ЖЗЛ).

* * *

Вернусь к хронике.

7 июля